– А почему нельзя? – удивился Луд, отступая подальше, чтобы бросить увесистую палку. – Здесь раньше никогда не показывались евреи. Они исчадия ада, как демоны, у них рога и хвосты. Они переносят заразные болезни. У них дурной глаз.
Человек под кучей тряпок застонал и начал подниматься.
В горле у меня пересохло; я сглотнул.
– Я не верю в эти басни. Отпустите нищего и бросайте камни во что-нибудь неживое.
Луд как-то странно посмотрел на меня.
– Зря ты защищаешь евреев. Люди могут подумать, что ты… – Он смолк, подбирая слова. – Что ты одного с ними роду-племени.
– Но мы, люди, все одинаковы! Еврей – такой же человек, как ты или я. – Я бросил взгляд на несчастного в лохмотьях, который медленно пополз прочь, и прорычал: – Оставьте его.
Луд лишь глупо ухмыльнулся и швырнул в еврея палку.
Я взмахнул рукой и вскричал:
– Нет! Не бей его!
Летевшая палка остановилась на полпути и упала на землю. Казалось, будто она врезалась в невидимую стену. Мальчишки замерли в изумлении. У меня отвисла челюсть. Я был поражен случившимся не меньше, чем они.
– Черная магия, – прошептал один из них.
– Колдовство, – произнес другой.
Круглое лицо Луда побелело, он медленно попятился от меня.
– Убирайся отсюда, ты… ты…
– Дьявольское отродье, – закончил чей-то голос.
Обернувшись, я оказался лицом к лицу с Динатием; туника его была порвана в нескольких местах и заляпана грязью после блужданий по лесу. Несмотря на жалкий вид, он был явно доволен тем, что, наконец, настиг свою жертву.
Я выпрямился, но это только еще яснее показало мне, насколько противник выше и крупнее меня.
– Зачем нам с тобой быть врагами?
Он плюнул мне в лицо.
– Думаешь, я буду другом такому ублюдку дьявола, как ты?
Я вытер лицо, прищурился, посмотрел на Динатия. Собрав последние силы, я загнал подальше гнев и попробовал снова. Дрожащим голосом я произнес:
– Я не демон. Я мальчик, такой же, как и ты.
– Я знаю, кто ты такой. – Голос Динатия разносился над площадью, словно грохот горной лавины. – Твой отец был демоном. А твоя мать занимается колдовством. Ты отродье дьявола!
С пронзительным криком я бросился на него.
Динатий проворно отступил в сторону, отшвырнул меня прочь, и я с силой ударился о землю. Вдобавок он пнул меня в бок, и я покатился в грязную лужу.
Ребра страшно болели, и я едва смог сесть. Динатий навис надо мной, он хохотал, откинув назад нечесаную голову. Другие мальчики тоже смеялись и подначивали его.
– Что это с тобой случилось, дьявольское отродье? – издевался Динатий.
Боль моя была сильна, но гнев оказался сильнее. Прижимая руку к боку, я попытался подняться на колени, затем встал на ноги. Я зарычал, как раненый зверь, затем снова устремился на противника, молотя кулаками.
Мгновение спустя я лежал на траве лицом вниз. Я едва мог дышать и чувствовал во рту вкус крови. Мелькнула мысль о том, чтобы притвориться мертвым – может быть, тогда мучитель отстанет от меня. Но я знал, что это не поможет.
Я заставил себя подняться, вытер кровь, струившуюся по подбородку, и Динатий перестал смеяться. Я потверже встал на ноги и посмотрел ему в глаза, и выражение их оказалось совершенно неожиданным для меня.
Несмотря на свой воинственный вид, он был удивлен.
– Клянусь смертью Христовой, а ты упрямый.
– Упрямства у меня хватит, чтобы сразиться с тобою, – хрипло ответил я и сжал кулаки.
В этот момент неизвестно откуда появившаяся фигура шагнула между нами. Все мальчишки, кроме Динатия, отступили. Я разинул рот от удивления.
Это была Бранвен.
В глазах Динатия промелькнул страх, но он плюнул женщине под ноги.
– Отойди, дьяволица.
Глаза у нее загорелись, и она гневно взглянула на него.
– Оставь нас.
– Убирайся к дьяволу, – выругался он. – Вам обоим там самое место.
– Правда? Тогда лучше тебе спасаться от нас бегством. – Она угрожающе подняла руки. – Не то я призову адское пламя, и оно пожрет тебя.
Динатий потряс головой.
– Это не я сгорю в аду, а ты!
– Но я не боюсь адского огня! Меня нельзя сжечь!
Луд, в тревоге наблюдавший за Бранвен, потянул Динатия за рукав.
– А вдруг она правду говорит? Пошли отсюда.
– Я не уйду, пока не покончу с ее щенком.
Синие глаза Бранвен сверкнули.
– Уходи немедленно. Или сгоришь.
Он сделал шаг назад.
Она наклонилась к нему, затем повелительным тоном произнесла одно лишь слово:
– Убирайся.
Остальные мальчишки бросились бежать. Динатий, видя их бегство, заколебался. Он сложил пальцы обеих рук в знаки, предохраняющие от дурного глаза.
– Уходи! – повторила Бранвен.
Динатий несколько мгновений сверлил ее ненавидящим взглядом, затем пошел прочь.
Я взял Бранвен за руку, и вместе мы медленно направились к нашей хижине.
Глава 5
Священное время
Вытянувшись на своем тюфяке, я морщился от боли, пока Бранвен ощупывала мои покрытые синяками бока. Тонкие лучики света, просачивавшиеся сквозь прорехи в соломенной крыше, падали на ее плечи и лицо. Она озабоченно нахмурила лоб. Синие глаза смотрели на меня так пристально, что мне казалось, будто взгляд их пронизывает меня насквозь.
– Спасибо, что помогла мне.
– Не стоит благодарности.
– Ты держалась прекрасно. Честное слово, прекрасно! И появилась как раз вовремя, прямо как с неба свалилась. Будто одна из твоих греческих богинь – Афина или еще кто-нибудь.
Морщинки на лбу Бранвен стали глубже.
– Боюсь, скорее как Зевс.
Я рассмеялся и тут же пожалел об этом – бок жутко заболел.
– Хочешь сказать, что обрушила на них гром и молнию?
– Вместо мудрости. – Она печально вздохнула. – Я сделала лишь то, что сделала бы на моем месте любая мать. Хотя ты никогда…
– Что?
Она покачала головой.
– Ничего.
Бранвен поднялась и на несколько минут ушла, чтобы приготовить припарку, источавшую запахи дыма и кедра. Я слышал, как она рубила и растирала кору. Потом она вернулась к моему ложу. Приложив припарку к моим ребрам, она слегка прижала ее ладонями. Я почувствовал, как тепло постепенно проникает в мое тело, в кости, и как будто сам костный мозг превратился в тлеющие уголья.
Через некоторое время она закрыла глаза и начала негромко и медленно напевать заклинание, которое я слышал от нее не раз во время работы. Раньше я часто задумывался о том, поет ли она его для того, чтобы излечить больного, или же каким-то образом – а каким, я не мог сказать – излечить саму себя. Но на этот раз, когда я вгляделся ей в лицо, у меня не осталось сомнений: песнь предназначалась для нее, а вовсе не для меня.
Я чувствовал, что слова эти принадлежат языку иного мира, лежащего далеко за морем. Я подождал, пока Бранвен откроет глаза, затем задал так часто волновавший меня вопрос, хотя и не ожидал услышать ответ.
– Что это означает?
И снова она окинула меня взглядом, проникавшим в самую душу. Затем, тщательно подбирая слова, ответила:
– Это песнь о волшебной стране. Стране соблазнов. Стране миражей. Эта страна называется Финкайра.
– А что это за слова в конце? «Дравиа, дравиа Финкайра».
Она понизила голос до шепота.
– «Живи вечно, живи вечно, Финкайра». – Она опустила взгляд. – Финкайра. Страна многих чудес, прославленная бардами на тысяче языков. Песни говорят, что страна эта находится на полпути между нашим миром и миром духов – она не принадлежит ни земле, ни небесам, но служит мостом, соединяющим их. О, я могла бы столько рассказать тебе о ней! Цвета там ярче цветов Земли на восходе солнца, воздух там ароматнее самого благоуханного земного сада. Множество загадочных существ обитает там – и легенда говорит, что среди них есть первые великаны.
Я пошевелился и, придвинувшись ближе, взглянул ей в лицо.
– Тебя послушать, так она существует на самом деле.
Руки Бранвен крепче прижали меня к тюфяку.
– Не больше, чем любое другое место из тех, о которых я рассказывала тебе. Мои истории могут быть не такими реальными, как вот эта припарка, сын мой, но тем не менее они правдивы! Достаточно правдивы, чтобы помогать мне жить дальше. И трудиться. И находить скрытое значение в каждом сне, в каждом листе дерева, в каждой капле росы.