– Возможно, это все-таки убийство, мистер Браунинг, – спокойно заявил он. – Возможно, она не сама сделала себе укол.
– С тех пор как она пришла, никого с ней рядом не было, – нетерпеливо сказал Браунинг. – А теперь уберите ее отсюда!
– Все случаи самоубийства рассматриваются как убийства, пока мы не докажем, что это самоубийство. Я очень сожалею, мистер Браунинг, но тут не может быть никаких исключений.
Глаза Браунинга загорелись злобой.
– Мне не нравятся упертые копы, Биглер. Я ничего не забываю. – Он повернулся к Луису. – Позвони-ка капитану Терреллу.
Луис поспешил к бару, а Биглер сказал:
– Простите, мистер Браунинг, но до приказа шефа мы будем действовать по инструкции. У вас есть еще телефон, по которому я сам могу позвонить?
– Ни по какому телефону, черт возьми, ты не будешь звонить, пока с тобой не поговорит Террелл! – огрызнулся Браунинг и направился к бару.
Биглер и Гесс переглянулись. Гесс ухмыльнулся. Он знал, что если топор и упадет, то не на его шею. Он обогнул Биглера и вернулся в кабинку. Рядом с мертвым телом лежала белая, расшитая золотом вечерняя сумочка. Гесс взял ее, открыл и заглянул внутрь. Он вытащил оттуда конверт, повертел в руках и передал Биглеру.
– Лучше взгляни-ка на это, Джо. Это нам.
Биглер взял конверт. Он слышал, как Браунинг тихо говорит по телефону. Он посмотрел на размашистый почерк на конверте и прочел: «В управление полиции». Биглер осторожно вскрыл конверт перочинным ножом и вынул сложенный лист бумаги. Развернув его и чувствуя на шее дыхание стоящего сзади Гесса, он прочел записку, написанную тем же размашистым почерком:
Советую заглянуть в дом по адресу: № 247, Сивью-бульвар. Он довел меня. Я это сделала. Чтобы избежать проблем, я сама ухожу. Мюриэль Марш-Девон. P. S. Ключ под ковриком.
– Эй, Биглер! – позвал Браунинг. – Террелл хочет с тобой поговорить.
Держа записку, Биглер подошел к стойке бара и взял трубку у Браунинга, который отошел на несколько шагов.
– Это вы, шеф? – спросил Биглер.
– Да, – сказал Террелл. – Что там происходит, Джо?
– Мистер Браунинг сообщил, что в ресторане мертвая женщина. Я только что приехал сюда. Похоже на самоубийство: передоз героина. Тут пустой шприц, и у женщины посинело лицо. В сумочке я нашел предсмертную записку. Я вам ее прочту. – Биглер встряхнул лист с запиской и прочел, понизив голос так, чтобы Браунинг не услышал. – Кажется, она пристукнула какого-то парня. Мистер Браунинг хочет, чтобы мы убрали тело. Но я считаю, что этого не стоит делать, шеф, а вы? Не лучше ли вызвать сюда наряд?
Последовала пауза, затем Террелл спросил:
– Кто с тобой?
– Гесс.
– Оставь его с трупом, а сам езжай на Сивью-бульвар и проверь. Я вызову Лепски на тот адрес тебе в помощь. Я приеду в ресторан через двадцать минут. Скажи Гессу, чтобы вызвал наряд.
– Браунингу вряд ли это понравится, – заметил Биглер, глядя на Браунинга, который ходил туда-сюда по бару.
– Я поговорю с ним. Отправляйся, Джо.
– Еду, – сказал Биглер. Он положил трубку и направился к Браунингу, который замер на месте. – Шеф хочет поговорить с вами, мистер Браунинг.
Браунинг поспешил к телефону, а Биглер подошел к Гессу.
– Вызывай сюда наряд, Фред. Работаем по полной программе. Сюда едет шеф. – Он усмехнулся. – Я отправляюсь на Сивью-бульвар. Пока! И поаккуратней с Браунингом.
– Боюсь, что он не будет со мной аккуратничать, – поежился Гесс.
Спускаясь по лестнице, Биглер слышал громкий лающий голос Браунинга:
– Ты этого не должен делать, Фрэнк. Ты…
Его голос затих, а Биглер поспешил к выходу и окунулся в жаркий ночной воздух. Подойдя к машине, он увидел, как из темноты шагнула навстречу долговязая фигура. Это был Берт Гамильтон из газеты «Парадиз сан».
– Как твоя зубная боль? – спросил он, останавливаясь перед Биглером. – Я и не знал, что у тебя еще остались собственные зубы.
Биглер обошел его:
– Послушайся моего совета, Берт, вали отсюда. А то как бы тебе яйца не открутили.
– А кто тебе сказал, что у меня есть яйца? – спросил Гамильтон.
Он направился ко входу в ресторан, а Биглер, вырулив с подъездной дороги, помчался на Сивью-бульвар.
У Тикки Эдриса была большая шишкообразная голова, короткие и толстые руки и ноги и рост около трех с половиной футов. Он был одним из тех, кого в медицине называют ахондропластическим карликом. Последние восемь лет Эдрис работал в ресторане «Ла Коквилль» официантом и помощником в подсобке. Чванливые посетители ресторана считали потешным этого человечка с печальными глазами, быстрой утиной походкой и явно добрым нравом. Они находили извращенное удовольствие в том, чтобы им прислуживал карлик, и с годами Эдрис стал своего рода дворцовым шутом, позволяя себе в отношении гостей фамильярности, на которые не решился бы и сам Браунинг.
В рабочем переднике, подрезанном под его рост, Эдрис заканчивал протирать последний бокал, когда к нему подошел Луис, метрдотель.
– С тобой хотят поговорить, Эдрис, – сказал он. – Просто отвечай на вопросы. Чем меньше об этом будет сказано, тем лучше для мистера Браунинга.
Эдрис повесил полотенце и снял передник. Его странной формы лицо осунулось, под глазами были темные круги. Он работал без отдыха с шести утра и чувствовал себя крайне усталым.
– О’кей, мистер Луис, – сказал он, надевая белую куртку официанта, – предоставьте это мне.
Он вышел из подсобного помещения и заковылял в бар. В дальнем конце зала фотограф делал снимки мертвой женщины. Начальник полиции Террелл, высокий, светловолосый с проседью мужчина с квадратной нижней челюстью, разговаривал с Браунингом. Если бы не небритый подбородок Террелла, никто бы не поверил, что он только что поднялся с постели и явился при полном параде после телефонного разговора с Биглером.
Доктор Лоис, офицер медицинской службы, толстяк-коротышка, с нетерпением ждал, когда фотограф закончит работу.
Два дактилоскописта, что сидели у стойки бара, вожделенно поглядывая на батареи бутылок, тоже ждали.
Фред Гесс и детектив третьего класса Макс Джекоби с записной книжкой в руке сидели в одной из кабинок. Гесс поднял голову и, увидев Эдриса, кивнул ему.
Эдрис вперевалку приблизился.
– Так ты и есть тот официант, который обслуживал умершую женщину? – задал вопрос Гесс.
– Да.
Гесс некоторое время изучал карлика, но, судя по всему, думал о чем-то другом. Сцепив перед собой руки-обрубки, Эдрис в свою очередь смотрел на детектива. Его лицо ничего не выражало.
– Твое имя?
– Тикки Эдвард Эдрис.
– Адрес?
– Ист-стрит, двадцать четыре, Сикомб.
Сикомб был окраиной Парадиз-Сити, где в основном жил рабочий люд с небольшими заработками.
Гесс задавал вопросы Эдрису, а Джекоби, молодой еврей с яркой внешностью, тщательно записывал ответы.
– В котором часу она появилась здесь? – спросил Гесс, закуривая сигарету.
– Чуть позже одиннадцати. А точнее, в одиннадцать часов восемь минут.
Гесс удивленно поднял брови:
– Ты в этом уверен?
– У меня свои часы.
– Она была одна?
– Да.
– Она заняла кабинку, в которой сейчас лежит?
– Нет. Это было позже, когда бар почти опустел и все перешли в ресторан. Стало много свободных мест.
– С ней было все в порядке?
Гесс не сомневался, что Террелл и Браунинг подошли и слушают. Оглянувшись, Эдрис поймал на себе настороженный взгляд Браунинга и, чуть заторопившись, сказал:
– Она была в порядке.
– Что она делала, когда зашла в кабинку?
– Села за столик. Я спросил, не ждет ли она кого-то, она сказала, что нет. Заказала виски с содовой. Я подал ей и ушел.
– Что потом случилось?
– Мне надо было спуститься в ресторан с напитками. Когда вернулся в бар, штора в ее кабинке была задернута. Я спросил у бармена, есть ли там кто-нибудь с ней, но он сказал, что она по-прежнему одна. Я подумал, что она не хочет, чтобы ее беспокоили, и не подходил.
– Ты чертовски прав: она не хотела, чтобы ее беспокоили.