А через несколько секунд я осознал, что сижу на старом деревянном стуле у него в кабинете. Сам Тед сидел напротив меня за письменным столом. На носу – ни царапинки.
– Флинн, слышишь, что я говорю? – повторил он.
– Простите, сэр… На чем мы остановились?
Вот это глюк! Ничего себе! Такой живой и яркий, что я даже не помнил, как оказался в кабинете.
– Я сказал «зачем», Флинн, – произнес он раздраженно, но продолжая лыбиться даже еще пуще прежнего.
– Простите, сэр: что именно зачем? – отозвался я.
– Зачем ты сюда пришел, Флинн? Ты хотя бы знаешь, зачем пришел? Все на данном предприятии – одна большая семья. У нас тут свой собственный кодекс – этический кодекс, можно сказать. Мы хотим помочь всем под этой крышей обрести те навыки, которые тому или иному индивидуально потребны. Так что на самом деле привело тебя сюда, Флинн? Какие навыки потребны тебе?
Секунду назад я уже мысленно направлялся в тюрьму за нанесение тяжких телесных повреждений. И вот нате – угодил в самый разгар кадрового собеседования.
– Рабочие, – тупо сказал я.
– Очень мудрый ответ! – отозвался Тед со смешком. – Тебе повезло. У многих студентов скоро выпуск, и к лету нам понадобятся дополнительные руки. Ты парень вроде симпатичный, так что я с удовольствием тебя беру.
– Серьезно? – промямлил я. Я ведь и пальцем о палец не ударил, чтобы заслужить подобное предложение! Может, у меня и впрямь лицо симпатичное?
– Работа – твоя, – подтвердил Тед, залезая рукой под стол. – То есть если ты сумеешь продать мне вот этот флакон «Уиндекса»[6].
Я уже даже губ его не видел из-за улыбки.
Ни секунды не колеблясь, я схватил свой рюкзак, который покоился у ножки стула. Расстегнул задний отсек, выхватил оттуда бумажник, достал двадцатидолларовую банкноту. Потом лизнул Эндрю Джексона[7] прямо в физиономию и пришлепнул купюру к флакону. Разгладил. Прилипла, как на клею.
– Купите классный стеклоочиститель, всего пять долларов бутылка! – пропел я Теду.
Он в полном недоумении уставился на меня.
– Погоди-ка – на этой сделке ты теряешь деньги, Флинн…
– Ну вот что, Тед. Скажите просто: покупаете или нет? – ответил я, ухмыльнувшись.
– Да, естественно, покупаю, но зачем тебе выбрасывать на ветер пятнадцать долл…
– А я смотрю на это так, – перебил я. – Я только что вложил пятнадцать долларов, чтобы обеспечить стабильный доход в качестве штатного работника данного предприятия… Босс.
Тед откровенно растерялся. Он так до конца и не понимал – то ли я просто валяю с ним дурака, то ли действительно сделал в точности то, что требовалось. Но, судя по его следующим словам, его явно проняло.
– Ты нанят! – объявил он, протягивая мне руку для рукопожатия.
– Серьезно? – отозвался я, сам тому не веря.
– Ну конечно, Флинн! Я на самом деле верю в энергию, и у меня на твой счет хорошее чувство.
– Ну что ж, спасибо, Тед. Приятно слышать, – сказал я, так все-таки и не понимая, с чего это ему так не терпится одарить меня должностью. Но тут же спохватился: – Хотя погодите секундочку. Что мне предстоит делать и сколько денег я буду получать?
– Денег-то? Десять долларов в час. Будешь подсобником.
– Буду… кем?
– Все объясню в понедельник. Ровно в девять чтоб был здесь как штык! – сказал он, тыча пальцем в календарь на столе.
На этих словах я выкатился из кабинета и двинулся обратно к выходу – теперь уже не праздношатающийся гуляка, а без пяти минут штатный сотрудник. Проходя мимо стойки информации, бросил на ходу:
– До встречи, Ронда!
– Мммммм-гмммммм! – ответствовала та в обычной манере суровой чернокожей тетки из кино. Мне этот ее подход очень понравился – никаких тебе фальшивых поздравлений и сюсюканий, все честно и открыто. В гробу она всех видала, и я просто не мог ею за это не восхититься.
Уже у самых автоматических дверей, неподалеку от стойки Ронды, заметил автомат с газировкой. Рядом с ним околачивались несколько местных работничков. Не знаю уж, чем они там занимались, но явно не трудились в поте лица. Я вытащил бумажник, порылся в нем в поисках купюры для автомата. Из лопатника выпала фотка: я сижу в парке теплым летним деньком, в обнимку с красивой блондинкой – девушкой, которая разбила мне сердце, девушкой, в которую я до сих пор был влюблен. Она сидит у меня на коленях, заглядывая мне прямо в глаза. Вокруг – поле зеленой травы. Затвор фотоаппарата поймал нас с раскрытыми в смехе ртами. Сюжет вышел – хоть прямо на открытку, и смотрелась она там сногсшибательно. Подобрав фотку, я запихал ее в карман куртки, пробурчав про себя:
– Долбаная сука…
Выудил, наконец, доллар, вставил в приемник автомата. В лоток с грохотом выпала банка колы. Доставая ее, я услышал за спиной голос:
– Смотрю, ты каким-то волшебным образом нашел тот доллар, которого пятнадцать минут назад у тебя не было, когда я просил, а?
Это был тот чудик, который недавно толкался снаружи. Он с совершенно отсутствующим видом таращился на меня глубоко посаженными темными глазами в окружении серых кругов, из-за которых те казались еще глубже. Вид у него был такой, словно первым делом ему надо было как следует выспаться. Он пожевывал зубочистку и постукивал о плитки пола подскакивающим красным резиновым мячиком – маленьким таким, типа как для лапты.
– Э-э, ну я… – запинаясь, произнес я.
– Так-так. Ты меня очень расстроил, чувак. Гондон ты после этого. А вдруг я вправду был бы бездомный – откуда тебе знать? – сказал он, натягивая через голову фартук. На груди к нему был прицеплен магазинный бейджик с именем «Фрэнк».
– А ну-ка постой…
– Сволочь ты, мужик, вот ты кто, – перебил он.
– Но я…
– Эй, вы там! – крикнул Тед Дэниелс, поглядывая из-за касс в сторону Фрэнка. – А ну-ка все в зал! Не то за простой вычту!
Работники магазина за спиной у Фрэнка нехотя потянулись к своим рабочим местам – не знаю уж, какие там у них были обязанности.
– Тебя с понедельника это тоже касается! – добавил Тед, адресуясь ко мне со все той же улыбочкой, после чего резко развернулся на месте и бросился куда-то в глубь торгового зала.
– Так ты здесь работаешь? – спросил я.
– Ха-ха, угу, братан… Я просто тебя развел, – ответил Фрэнк.
– Секундочку! – сказал я, недоуменно разглядывая его. – Ты здесь работаешь и при этом торчишь на улице, выпрашивая у людей деньги?
– Ну, не знаю, насколько это можно назвать «работой», – отозвался он с кривой ухмылочкой, обеими руками изобразив в воздухе кавычки к слову «работа». – А потом, когда я стою здесь, люди все равно просто проходят мимо, будто в упор меня не видят. Ты единственный, кто хоть сказал мне что-то, а не делал вид, будто смотришь куда-то сквозь меня. Так что спасибо, что хотя бы ты признал мое существование в этом месте.
– Ладно, увидимся в понедельник, Фрэнк.
– Блин, так Тед только что тебя нанял?
– Да вроде, да.
– Круто! Ну ладно, мне пора. Пойду попробую развести на трах какую-нибудь из тех телок, – сказал Фрэнк, направляясь в сторону студенток, сидящих за кассами. – Пересечемся, Флинн!
Когда я махнул ему на прощание, он перебросил мне свой мячик. Я едва не уронил его, пока ловил. Двинулся прочь от магазина, но вдруг замер на месте.
– Секундочку! – произнес я, оборачиваясь и собираясь спросить, откуда он знает, как меня зовут… но не успел, его уже не было.
– Увидимся в понедельник, Ронда! – сказал я на пути к выходу.
– Увидимся, если только Господь не внемлет моим молитвам и не приберет меня к себе в эти выходные, малыш!
Не знаю, придуривалась она или говорила всерьез. В любом случае эта Ронда – весьма темная личность!
Ой, блин, погодите-ка… не прозвучало ли это по-расистски? Говоря «темная», я вовсе не имел в виду, какого цвета у нее кожа, поскольку считаю, что все женщины по-своему красивы, понимаете? Конечно, у меня есть свои собственные предпочтения – лично я люблю блондинок с большими сиськами, ясно? Я ведь уже достаточно взрослый парень из самого, типа, белого города, который только можно себе представить. То есть я не хочу сказать, что белые обязательно должны держаться друг друга и все такое, но… бля! Когда я сказал, что Ронда «темная», то имел в виду ее чувство юмора, лады? Не цвет ее кожи.