Он успокоил ее возмущение ласковым прикосновением к руке.
– Это точно, какой-то рок надо мной. Ты просто во мне видишь душу своего возлюбленного, но я не он, я совсем другой человек. Двух душ за погибших мне бог тоже не подарил. Успокойся же, наконец, боже мой. Прекрасное самопожертвованье и высокая степень безумства, но это неуместно. Не надо перечеркивать смысл всей своей жизни. Я сегодня здесь, а завтра меня уже нет, и что услышу или скажу своей совести, когда меня не будет? Я ветер погони за своей удачей. Случайным, как я, людям дарят себя только от отчаянья.
Если бог – это любовь, то любовь во имя любви, куда ни шло, оправдать можно, но только ради секса или прощания со святостью – такое мне непонятно. Это похоже на то, чтоб подать нищему при выходе из храма, чтоб кто-то за тебя помолился. Тело должно испытать божественное томленье, тогда прощанье со святостью будет в радость, а не с чувством греха, который останется со мной и с тобой на всю жизнь. Я уже и с Богом посоветовался, и вот крещусь, а в ответ только молчание.
Он перекрестился.
– Какой же мне искать выход из создавшейся обстановки? Если Бог не может дать новой вечной любви, значит это невозможно вообще и ждать уже больше нечего. Кому же тогда дарить свою святость, если она ни богу, ни желанному не нужна и тело его не мучается томлением страсти, а мое жертвой дьявольского желания быть не хочет?
– Не знаю, как и что уже сказать, но ни приказом свыше, ни повелением воли желаний не достичь. Вспышка желания – это внутренний порыв на женственную красоту, а ты почти в рясе и протокольный холод требования, это же так не делается. То, что невозможно богам, порой возможно людям, но для этого нужно хотя бы быть способной на женские ласки.
– Может быть, это и правда, – тяжело выдохнув, сказала она и сама подумала: «Мои одежды убивают мою красоту». С этой мыслью будто какой-то камень упал с ее души.
– Я знаю случай, – продолжал он, не обращая внимания на ее задумчивость, – когда двое старых людей встретились и влюбились друг в друга, как шестнадцатилетние. Этому я был свидетелем сам.
Мужчину я знал давно, часто в молодости ему помогать приходилось. Он охотником в «Охотсоюзе» работал. Был у него на озерах свой дом, и не сруб, а сложенный из кирпича и шлакобетона. Из больших городов к нему приезжали отдохнуть большие гости, и часто с временными подругами, любительницами свежего воздуха и свежей любви. Были и заядлые любители охоты.
Как все охотники, иногда выпивал, и по-черному. Несмотря на это, жена его очень любила, во имя этой любви и погибла, при нелепом случае. Ее съели комары или укус какой-то ядовитой твари.
Собрались как-то по пьянке все горе-охотники и поспорили с рыбаками, что два часа пролежат голыми на берегу озера на большой приз. Он, чтоб проверить ее любовь, попросил вместо себя лечь ее. Она уже была подвыпившей, а он для смелости выпил с ней еще. Она легла и уснула, а за пьянкой они про нее забыли. Когда вспомнили, она уже была мертвой и слой комаров покрывал ее тело. С тех пор он долго простить не мог этой потери и на озерах так и жил один-одинешенек.
Привозили ему как-то молодуху, которая жила с ним. «Меня, – говорил, – она устраивала. В доме с ней было чисто. Дом без женщины не дом, а так, одно название. Берлога отшельника, и всего лишь».
То, что заезжие охотники порой ее в лес уводили и развлекались, его это даже не волновало. В доме хозяйка была нужна и заботу о нем помнила, вот это ему спокойствие и давало. Не выдержала дикой жизни и в конце концов бросила. «Сейчас спокойствия в душе нет, одна скучища, и поговорить и поругаться порой не с кем», – приговаривал часто он заезжим гостям.
Вот как-то заядлые любители свежего воздуха прогуляли с ружьями и подругами, ничего не настреляли. Домой же с пустыми руками не вернешься. Пред женой отчет держать надо. Продал он им несколько уток, а я им всем записки вставил: «Продано за пять рублей», деньги тогда были не такие, это сейчас пять рублей не деньги.
Обычно приезжали эти друзья с охоты домой и сказки охотничьи рассказывали, а жены их были тоже подругами. Каждый свою байку о крутой охоте рассказывал, а тут все их байки о крутой охоте обломом вылезли. Нашли они мои записки и скандалы устроили. Они оправдывались: «Это шутка старого охотника. Ему от одиночества скучно, вот он и развлекается».
На следующей неделе на машине приехали на озера четыре дамы. Все при патронташах и с ружьями через плечо, закупили дичь у него и мужьям доказали, что они тоже, как они, могут охотиться. Правда, увидав, как он живет, решили его еще и женить и своего человека внедрить в излюбленное мужьями место отдыха.
Помнится, тогда пригласили его в гости для знакомства с его возраста женщиной. Он попросил их сначала показать ему старушку, так чтоб она не знала, что ее показывают для знакомства. Они так и сделали, но предварительно выяснили его отношение к его безвременно ушедшей супруге. Стало ясно, что он ее очень любил и тосковал. Посадили его в беседку парка. Ее приодели и причесали в полном соответствии с фотографией его прежней жены. После с ней стали прохаживаться перед ним по аллее вблизи беседки.
Когда он ее увидел, сначала сзади, у него задрожали руки.
– Как она похожа на мою бабку, – с придыханием выдавил он.
Потом то же самое проделали с ним, и только после ее согласия их познакомили. На некоторое время ее привезли к нему, как бы в гости. Она любила природу и землю, быстро привыкла к тамошним условиям. Отношения внимания и женственности с ее стороны решили все проблемы. Несмотря на их возраст, они полюбили друг друга, и хоть секса у них не было, это не мешало их отношениям. Так что возраст в таких случаях не помеха, много зависит от правильно смоделированной ситуации, и всегда нужно время в совместных отношениях для привыкания. Как они пойдут – это важно в любом возрасте. У тебя тоже все еще будет, может быть, и помогу чем.
– Нет, наверно, уж ничего не будет. Для любви нужна страсть, а я убила в себе этот порок. Я даже не знаю, как вести себя с мужчиной для возбуждения интимной близости.
Она стала рассказывать ему, как она боролась с греховными страстями, и даже во снах.
Я позволю себе рассказать один из ее снов, но извиняюсь, что не так скромно, как его она рассказывала ему.
Глава 21. Сон
Есть сны черные, есть цветные, но самые дорогие сны – вещие.
Автор
Когда одинокая религиозная женщина долго не имеет сексуального общения, и она не лезет на стенку и не рыдает в подушку от половой неудовлетворенности, то вполне естественно, что ей могут сниться разного рода эротические сны с религиозной окраской.
Чаще всего такие отмаливают эти сны, относя к дьявольскому наваждению.
Этот сон оставил в сознании Арабеса непонятные ассоциации. Скорее всего, он был следствием борьбы женской природы с религиозным аскетизмом святости, если не званым посылом небес.
Святость как борьба с грехом прелюбодеяния и плотскими искушениями карала женщин с давних времен не только совестью, но и физическими муками, облачая в предупреждение их греховные места в пояса верности. Большой размах эта мера приняла во время крестовых походов. Рыцари, уходившие на войну, запирали замки на поясе верности своих жен. Изготовленные из серебра и золота, они и после смерти мужа причиняли им муки.
Однако боролись с похотью не только женщины, но и мужчины. В Средние века изготовлением многочисленных приспособлений для борьбы с похотью за причисления к лику святых занимались и врачи, под руководством священников. Существовал даже медицинский термин – «заболевание ночной эрекции». Для борьбы с этим недугом мужчины надевали на причинное место кольца с шипами, которые вонзались в непроизвольно увеличивающуюся плоть и причиняли сильную боль. Такой же принцип использовался и в специальных трусах, известных как «исподняя священника», – в детородный орган обладателя при малейшем намеке на возбуждение впивалось множество иголок. В конце ХIХ века, с появлением электричества борцы за нравственность сконструировали агрегат, который надевался на ночь и реагировал на эрекцию ударом тока. «Музыкальные трусы» также должны были оградить хозяина от ночных эротических мук. Исподнее было хитрым образом соединено с граммофоном, который будил святого громкой мелодией, чтобы он не грешил даже во сне.