«И что делать будем?» – Спросил он сам у себя.
Когда вернулся, Сашка собирался ужинать.
Давай! Присоединяйся!
А есть ему совсем не хотелось.
Я с тобой только чайку попью.
А чего так скучно? У нас тут ещё много осталось. Давай по одной!
И он полез за «Русским размером».
Было понятно, что одной с ним не отделаешься.
А что? Не боишься?
Ещё есть время. Ну, и заем чем-нибудь.
После второй стало понятно, зачем Сашка затеял выпивку.
Слушай! А если я привезу свой Линкольн в Москву? Понимаешь! У меня через полгода заканчивается срок, когда его можно эксплуатировать в ТиЭлСи. Здесь с этим строго. Дадут за него копейки, а с кредитом у меня неважно. Новую и даже из вторых рук я не потяну. А там, у вас нет никаких ограничений со сроком эксплуатации. Так? Посажу шофёра, и пусть катает свадьбы, бизнесменов. Как насчёт этого?
Было ясно, что он просто не представлял себе нынешнюю Москву. Он остался в той, десятилетней давности, когда работал на Чиркизон, который уже давно не существовал.
Знаешь, сколько сейчас в городе лимузинов? На любые кошельки. Я, конечно, не специалист, но думаю, что, чтобы ввезти твою, на таможне придётся отдать тысяч пятнадцать, если не больше.
Сашка был ошарашен.
Да, ты что? Она же столько не стоит.
А они полагают, что стоит. И считают от объёма двигателя. Какой у твоей?
Он помрачнел и даже не стал отвечать.
Помолчали.
Знаешь? Как-то не складывается у меня. Чем только не пытался заниматься. Но не моё всё это. Не моё. И что теперь? Живу и небо копчу. Ни семьи, ни дела путного, ни цели в жизни. Хочу её поменять, но не знаю, как вырваться из этой петли.
Что мог ответить Роман? Он и сам это понял ещё в день приезда. И понятно, что пригласил его к себе Сашка, чтобы узнать, а не сможет ли он помочь ему выбраться из проблем. Но что он мог для него сделать? Взять к себе рабочим? Он своих не знал чем занять. Дать денег на раскрутку? Нет у него таких денег. Пойти гарантом к альтернативным источникам финансирования? А если друг не сможет выплатить? За такой срок люди меняются кардинально. Десять лет прошло. Тогда придут к нему и отнимут всё, что имел. Там не церемонятся. Не мог он ему помочь. Ничем.
Сашка и сам это понимал. Не глупый. Молчание затягивалось.
Знаешь! Вчера вечером такое приключилось.
Он опять взялся за бутылку.
Ехал собирать девочек. Вижу, на дороге Джип валяется на боку. Только что вмазал ему кто-то и уехал. Остановился, подошёл, а из него выбирается один из наших. Харитон. Есть тут такой. На Брайтоне у Юрдиков погонялой служит. Мерзкий такой тип. Я у них какое-то время покрутился, а потом ушёл. Жадные, уж, очень.
Роману были до фонаря все Юрдики с Брайтона, но он понимал, что надо переключить Сашку на другую тему, и поддержал разговор:
А кто они такие?
Уау! Держат всю солярку.
А чего её держать?
Ты что! Солярка для отопления домов не облагается налогом. Они берут отопительную, раскидывают по своим автозаправкам и кладут в карман разницу на налогах. Такими миллионами крутят! Всех купили.
Что? И здесь тоже?
А ты как думал? Все знают, и никто не трогает.
Сашке хотелось досказать историю.
Ну, так вот. Подбегаю, а внутри Харитон, и у него вся рожа в крови. Как меня увидел, так что-то начал мычать и руками размахивать. Я ничего не понял. Подумал тогда: «Да на кой ты мне нужен, шваль, чтобы ввязываться?» Слышу, сирена. Ну, вот и пусть с ним разбираются копы и амбюланс. Сел и поехал дальше.
Подумал и добавил:
Жаль, что жив остался. Его тут все ненавидят. Гнида, а не человек.
Роману показалось, что Сашка почему-то был обеспокоен случившимся.
Столько людей от него пострадали!
Помолчал.
Ну, ладно! Мне пора.
И стал собираться.
Давай! В воскресенье у меня ночь короткая, и в понедельник выходной в агентстве. Вместе покатаемся по Нью-Йорку. Ты мне покажешь достопримечательности. А то я тут сколько лет живу и ничего не видел.
Он подмигнул и пошёл к двери.
Но понедельник для него так никогда и не наступил.
Следующий день Роман бродил без всякого плана. Приехал в Гринвич Вилладж и пошёл наугад на север. Решил: погода прекрасная, буду просто гулять. Попадались интересные скверики, где люди сидели на лавочках, закусывали, о чём-то оживлённо беседовали, играли в шахматы или соревновались в непонятную ему игру, бросая тяжёлые металлические шары. Сфотографировал несколько странных скульптур, которых кто-то там понаставил. Брёл дальше по улицам, заглядывая в карту. Глазел вверх на небоскрёбы со звучными именами компаний, которые рядами выстроились в Среднем Манхеттене. Посидел на ступеньках на Таймс Сквер. Зашёл в Рокфеллер Центр. Обычный туристический маршрут, только пешком.
Слышал английскую речь и даже что-то понимал. Сказывался год, который он посвятил освоению языка. Ходил на интенсивные курсы, смотрел фильмы без перевода. Старые с Крепким Орешком в главных ролях и с другими актёрами, подобными ему. Новые с положительными вампирами и прочей нечистью игнорировал. Работы в последние годы значительно поубавилось. Вот и появилась возможность заняться языком и просмотром фильмов, на которые не хватало времени раньше. Сначала все думали, что кризис вот-вот закончится, и по инерции вкладывали деньги в общепит. На второй год задумались, и заказов стало совсем мало. Постепенно ситуация стабилизировалась, но всё равно частенько приходилось устраивать коллективные отпуска для рабочих и для себя тоже, как, например, случилось на этот раз. Поэтому и появилась возможность вырваться в Нью-Йорк.
Последним пунктом программы в тот день значился Центральный парк. Там шёл не торопясь, садился и наблюдал за белками, которые десятками шныряли вокруг, потом опять брёл всё дальше и дальше на север. Был в состоянии полнейшей расслабленности от обихоженной природы вокруг и от вида на красивые дома, окружавшие этот прекрасный островок в самом центре огромного города. Все проблемы остались где-то далеко-далеко. Никуда не нужно спешить. Мыслей никаких. Даже о деньгах, которые постоянно требуется добывать, чтобы содержать себя и рабочих на его маленьком производстве. Пребывал в прекрасном состоянии души.
Подумал, что хватит. Уже гудели ноги. Пошёл в сторону домов, ища выход. Прохожих в этой части парка почти не встречалось. Вот только три чёрных парня шли навстречу расслабленной походкой. В широченных цветных куртках и замысловатых приспущенных штанах. Самый молодой отделился и встал перед Романом.
– Извините, мистер.
Остальные два, не обращая на него внимания, продолжали шествовать мимо своей дорогой, при этом пританцовывая.
Он уже открыл рот, чтобы сказать: «Нет мелочи». Его раньше пару раз уже спрашивали на улицах. Почувствовал движение сзади и напрягся, но было поздно. Чёрная рука обхватила его сзади за шею и потянула назад, заставив тело выгнуться. Роман инстинктивно попытался нанести ногой удар стоявшему перед ним парню, но тот ловко увернулся и ударил в солнечное сплетение. Роман открыл рот, чтобы набрать в лёгкие воздуха, но его не было. Свет в глазах начал меркнуть, и последнее, что он почувствовал, были руки, выворачивающие его карманы.
Очнулся стоящим на четвереньках и судорожно втягивающим в себя воздух. Сознание потихоньку возвращалось. И ещё появилась боль в левой стороне головы. Очевидно, его ещё и долбанули, уходя. А с сознанием – страх. Стал ощупывать на себе грудь. Сумочки под рубашкой не было. Лишь обрывки ремня. Они её срезали. А там было всё: деньги, паспорт, подтверждение авиабилета, карты Виза.
Заставил себя резко встать и, пошатываясь, стал судорожно оглядываться, чтобы бежать за грабителями, но вокруг было пустынно.
Прошёлся по карманам. Забрали всё. Камера тоже исчезла. Бросился к выходу из парка. В голове была лишь одна мысль: «Полиция». Там напугал двоих старичков. Видимо, вид у него был такой, что те просто побежали прочь от него. Другая чёрная женщина долго подозрительно смотрела на него, пока он пытался ей объяснить, что нужно вызвать полицию. Потом не торопясь достала мобильный и стала что-то толковать по нему, всё ещё поглядывая на Романа. Минуты шли, а грабители в это время уходили всё дальше, унося с собой все его ценности, всю его жизнь в бумагах и на пластиковых картах.