Задумываться всерьез полицейские начинают лишь тогда, когда оценивают сроки предполагаемого лишения свободы применительно к себе, если задерживают их самих.
Какова мотивация сотрудников полиции? Чаще всего – показатели работы. Система учета статистических показателей в МВД – устаревший бюрократический механизм, имеющий мало общего с фактической криминогенной обстановкой. Вкупе с невысоким профессиональным уровнем полицейских, покровительством прокуратуры и судов потребность «давать цифры» неминуемо приводит к фальсификациям.
Фальсификация уголовных дел о наркотиках – это не только примитивные подбросы. Это подстрекательство и провокация со стороны сотрудников правоохранительных структур, создание видимости наличия доказательств преступной деятельности и безосновательное производство оперативно-розыскных мероприятий.
Суды в России – операторы легалистических производств, которые лишь верифицируют выводы оперативных и следственных органов. Принципиально верно утверждение, что главная проблема правоприменения – отсутствие суда как органа, разрешающего спор.
Излюбленный ответ всякого судьи или прокурора на вопрос: «Почему вы не проверили признаки подстрекательства и провокации со стороны сотрудников полиции или ФСБ, наличие оснований для производства оперативно-розыскных мероприятий и в целом соответствие процедур их проведения закону?» – состоит в том, что суд и прокурор в суде ограничен в изучении секретных материалов дел оперативного учета. Это и есть главный миф, который обеспечивает безнаказанность оперуполномоченного при фальсификации уголовных дел.
Прокуроры, как представители стороны обвинения, не заинтересованы в изучении дел оперативного учета, они ограничиваются ходатайствами о допросах оперуполномоченных. Суд их просьбы охотно удовлетворяет, а потом выслушивает их формальные ответы о том, что основания для производства оперативно-розыскных мероприятий имелись. Однако суды очень не любят ходатайства стороны защиты об изучении самих оперативных дел и выяснении, насколько эффективно был осуществлен контроль за деятельностью правоохранительных структур, не имелось ли признаков фальсификации уголовных дел, в полном ли объеме рассекречены и представлены следователю и в суд материалы в отношении подсудимых. Между тем именно изучение этих материалов необходимо всегда, когда имеются основания говорить о фальсификации уголовных дел. В некоторых случаях в делах оперативного учета скрываются данные о непричастности человека к совершению преступления. Оперуполномоченный уверен, что никто – ни суд, ни прокурор, ни адвокат – этих материалов не увидит.
Ссылки на секретность смешны. Судьи без усилий и оснований закрывают и засекречивают процессы, когда по каким-либо причинам не хотят присутствия на них журналистов или общественных активистов, требуют, изучают и приобщают к делам любые секретные материалы, если этого просит прокурор.
В постановлении по делу Mirilashvili v. Russia, № 6293/04, от 11 декабря 2004 г., рассматривая доводы жалобы о том, что национальный суд отказал в изучении материалов оперативно-розыскной деятельности, и признавая этот отказ недопустимым, ЕСПЧ указывает: «В состязательном процессе должны рассматриваться не только доказательства, имеющие непосредственное отношение к фактам этого дела, а также другие доказательства, которые могут относиться к допустимости, достоверности и полноте последних» (§ 200 постановления Mirilashvili v. Russia
Сноски
1
В данном случае автор использует профессиональный сленг юристов. Согласно современной орфографической норме следует писать «оперативно-разыскная». – Здесь и далее прим. ред.