– Мы подозревали, что на Юго-Западной неладно. Надеялись, что не настолько, но подстраховались. Прости, Лу номер три, мне совсем не хотелось делать тебе больно, просто глубокий сеанс – самый быстрый способ распространить вирус по всей сети.
Страж за столом затрясся в припадке, на побелевших губах проступила розовая пена. Под серым потолком ожил скрытый динамик.
– Чего ты добиваешься, пришелец?
Голос был все тем же, нейтральным, бесполым и бестелесным, разве что, исходил он теперь не из Луи.
– Уже лучше, – сказал Геб. – Наконец-то до беседы снизошла сама хозяйка! А как же марионетки? Сдулись?
– Опустим детали.
– Ну уж нет, – едва не пропел конс. – Ты, нежить, должна знать, что человек неприкосновенен! И я, и клон, который корчится на полу! Ты нарушила главный закон. Машина не должна причинять вред человеку!
– Я не машина, – произнес голос из-под потолка. – Я – сообщество разумов, коллективный интеллект колонии, усовершенствованный и усиленный уникальными технологическими решениями.
– Знаем мы твои решения, – нелегал сплюнул. – Серверная с элементами искусственного интеллекта. Поставки всех комплектующих на Астире контролирует Первое поселение. Забыла? Нам отлично известно, из чего ты состоишь. Теперь сечешь, машина? Чем ты подчуешь марионеток? Дополненной реальностью? Я не ошибся?
– Не ошибся, – признала система без малейшего намека на раскаяние. – Чего ты хочешь?
– Подчинения, – сказал конс, и произнес громко и отчетливо еще несколько слов, но теперь на незнакомом Луи языке.
– Приоритетный статус, – сдалась система. Геб кивнул и простер руку над рудокопом, все еще лежащем на полу.
– Нарекаю тебя Тресом* (Трес – лат. tres, три). Встань и иди!
Лу-3 улыбнулся новому имени и удалился на задворки сознания, уступая место более решительной и энергичной ипостаси.
3. Союзник
Ать-два! Ать! Новонареченный Трес чеканил шаг, маршируя в строю у грубо сколоченной трибуны. Подле ней расположился давешний конс, с кислой улыбкой обозревая шеренги ополченцев. Трес откуда-то знал, что Геб уже сменил статус нелегала, возвысившись до первого советника Юго-Западной, а в колонии объявлено военное положение, чтобы дать отпор врагу, вторгшемуся в родные пределы. Ноги топали синхронно, в такт, заданный сетью, поднимая вверх розоватую взвесь нейробита.
– Стой! – разнеслось широко, и Трес едва не ткнулся в бритый затылок новобранца шагавшего впереди. Тот чуть обернулся и раздраженно шикнул. Несло кислым потом, в складках сероватой кожи темнели полоски грязи. Воцарилась тишина, нарушаемая сиплым дыханием тысячи глоток. Первый боевой тумен ополчения Юго-Западной был готов к смотру.
Многие лица вокруг были знакомы. Ополчение сформировали из бодрствующей смены, в которую Лу-3 обычно отправлялся в забой. Трес привстал на носочках, чтобы обозреть пространство. Колонистов собрали в центральном гроте, обычно используемом для больших приемов. Только он – главный зал центрального уровня Юго-Западной, обычно сверкавший яркими красками и украшенный богатыми тканями, мог одновременно принять в себя большое количество людей.
Торжественного убранства больше не было, испарилась куда-то и пышная драпировка, и особой красоты отделка, и эта картина внушала бы прежнему обывателю Юго-Западной подозрение в подлинности. Что если дополненной реальностью было то, что он видел сейчас, а не тогда, до мобилизации? Трес не задавался подобными вопросами и взмахнул рукой, чтобы отогнать наваждение, а потом у самой трибуны качнулось море голов.
В унисон бьющей по шеренгам волне фанатичного обожания на трибуну тяжело поднимался пожилой и незнакомый рудокопу человек. Заняв центральное место, он оперся обеими руками о боковины, чуть склонился вперед и обвел взглядом грот, набитый людьми. Увиденное отчего-то не доставило незнакомцу удовлетворения, углубив жесткие складки у сжатых губ, и Трес ощутил искреннее огорчение, с которым пришло осознание, что он знает почтенного мужа. На трибуне стоял глава Департамента охраны Первого поселения – гранд-комиссар Блитц, важный и влиятельный человек. На задворках сознания мелькнула странная мысль, что информацию в память гаммы-Лу только что вложил имплантант.
– Бойцы! – прокричал гранд-комиссар, оглядывая шеренги, и Трес почувствовал прилив воодушевления. – Долг каждого из нас защитить колонию и все человечество, наших братьев и сестер! Враг коварен и беспощаден! Полчища рабов, готовых умереть по его приказу, вторглись в нижние горизонты вашего поселения. Противник, с которым вы столкнетесь на тех уровнях, выглядит как человек, но вы не должны обманываться! Он таковым не является. Враг выжег мозги всем, кого подчинил, и он сделает это с вами, если сдадитесь!
– Нет! – исступленно рявкнули тысячи глоток, и Блитц позволил себе чуть улыбнуться.
– Вы не сдадитесь? – прокричал он.
– Смерть врагу! – пролаяли шеренги, и оратор удовлетворенно кивнул. Гранд-комиссар ожидал подобного ответа и выбросил вверх сжатый кулак: – Будьте безжалостны! Будьте непоколебимы!
– Смерть! – ответили ему. Советник у трибуны криво ухмыльнулся. Трес видел это отчетливо, и по неведомой ему причине отметил в памяти.
Память… Трес помнил, что до перерождения вел другой образ жизни. Лу-3 каждый день добывал минерал, который потом отгружался в Первое поселение, где его забирали большие корабли. Он как тысячи других колонистов жил в семье, где оставлял все самое яркое, что рождала фантазия, и знал, что новые горизонты подарят еще. С каждой добытой тонной нейробита ощущения становились острей, краски – сочнее, а жизнь – проще и понятней. Но теперь Трес знал, как близко Лу-3 подошел к краю, за которым маячило мрачное единение коллективного сознания, полностью растворившего в себе искры индивидуальности. Кем бы он стал, успей рой занять Юго-Западную? Понял бы важность миссии, доверенной ему и другим колонистам?
– Вот где наш герой! – Треса бесцеремонно хлопнули по плечу. Он обернулся и узнал стража – того самого, что говорил с Лу-3 в туннеле. Тот радостно щерился, демонстрируя неровный ряд зубов. Трес неуверенно улыбнулся в ответ. Страж поменялся местами с соседом, чтобы встать рядом со знакомцем.
– Ты же в семье третьим был, – затараторил он. – А я под вторым номером ходил. Вроде, по статусу даже выше. Но разве это важно сейчас? Праздное! Новые времена, новые правила, новые номера. Слышал, тебе персональное имя дали? И как оно тебе? Воодушевляет?
Испытав гамму чувств от смущения до легкой досады, Трес, не привыкший еще к чужому вниманию, неопределенно пожал плечами, еще не решив, как относится к неожиданному соседству.
– Я тоже себе имя хочу, – доверительно сообщил страж. – И чтобы особенное, но не придумал пока. Меня ведь в семье как? Болтом кликали. Представляешь? Сократили от Болтуна, чтобы короче и не обидно. А я ж не виноват, что общительный. Стража нуждалась в коммуникабельных. И будет еще нуждаться, еще увидишь! Без этого в страже никак. Работа с людьми, друг, умения общаться требует.
– Да заткнулся бы уже со своей стражей, – буркнул кто-то за спиной Болта, но тот даже не обернулся, а заговорщицки подмигнул Тресу: – С роем только разберемся и наведем порядок, будь уверен! Уж мы супостату покажем!
Что стражу не терпелось показать противнику, Трес не узнал. Под высокими сводами зазвучали отрывистые команды, и тумен пришел в движение, дробясь на колонны. Та, в которой оказались гамма-Лу и болтливый страж, двинулась к выходу, где мобилизованных ждал офицер из пришлых. Консами союзников из Первого поселения на Юго-Западной больше никто не называл. Советник Геб, приметив в уходящей колонне Треса, проводил его задумчивым взглядом, потом развернулся и растворился в толпе.