Дверь в доме открылась. В гости зашел младший брат Васи, Наум.
– У вас все готово? – спросил глухим голосом Наум.
– Все, кроме вола. Не хочу его оставлять. – произнес Василий с невеселой улыбкой.
Они вышли во двор. В сарае стоял в меру упитанный молодой вол.
– Хорошое мясо, лучше пусть мы его съедим, чем он достанется врагам. – сказал своему брату старший брат Василий.
Наум молча кивнул. Понимал, что нужно остаться еще в деревне и помочь брату. На следующий день, ранним утром, Вася с братом Наумом, вывели вола из постройки. Черноглазое животное сопротивлялось, будто знало, что случится. Время заставляло, подгоняло, шептало остановить сердце животного. Железное, длинное шило воткнулось в тело. Вол постояв минуту, замертво упал на траву.
Мясо братья разделили и после спрятали его подальше, около былого дома на хуторе. Заложили мясо в бочки и закопали в небольших ямах. Остальную часть, позатягивали высоко на ели, обмотав туго тканями.
Второпях, когда уходили из дома в землянку, про куриц забыли вовсе.
***
Уже на третий день, к вечеру, в деревне раздался звук мотоциклов. Вооруженные солдаты едут по главной улице. Пару солдат заходили в дома, один за другим обсматривали их, выгоняя оттуда людей. Многие семьи бросали дома и убегали в лес, прятались… Иные же, оставались встречать гостей. Хаты горели. Пули свистели над головами бегущих.
– Убьют вас всех! Прячьтесь! – разносились слова из улиц.
Из своего дома вышла и побежала старуха, одной рукой подхватив край своего фартука, бежала по огороду в лес. С молитвой на устах старуха падает около первой сосенки. Пуля прошла сквозь ее тело.
– О-о-о-ой. – застонала она, от пронзительной боли, вырвался предсмертный стон.
Густая трава прятала ее тело, которое постепенно остывало, под безоблачным небом.
На противоположном конце деревни, становилось все больше пустующих домов. Неоглядываясь, жители бежали в сосновый бор. Только один старичок остался сидеть у своего дома, на лавке.
«Кого? Чего? Мне бояться?!» – подумал и достал трубку с табаком дед Ян.
Вся семья Лешенок спряталась в своей вырытой землянке.
Деревня стоит в густом дыме, покрылась черной пылью. Люди еще бегают, суетятся, слезы отчаяния застилали все перед собой. На земле лежали несколько убитых, над ними плакали старики. Выстрелы внесли страх и порядок, останавливали хаос. Начали сгонять мирных жителей в одну толпу.
Как пугающее стадо стояли люди в окружении солдат. С великой гордостью, офицер говорил на своем родном языке. Переводчик громко рассказывает, о чем доносил им немец. После строгой речи, всех заперли в нескольких домах.
Возвращали обратно, и тех, кто все же убежал, и плохо спрятался. Неизвестные солдаты, добровольцы на конях, сгоняли обратно в деревню людей для общего порядка. Немцы боялись формирования партизанских отрядов, восстаний. Каждый упущенный человек, это опасность для них.
В Протасах установилась новая власть.
Семье Лешенок было жутко непривычно проводить ночь в сырой, прохладной, замаскированной ветками ели, яме. Где был земляной пол, стены, закопанные в потолок. Оля с Ирой от страха и непонимания, не раз задавали вопросы маме, на которые та, тратила все меньше слов. Всем было не по себе.
На рассвете следующего дня, над лесом пролетали самолеты. Раздавались выстрелы. Самолеты пускали пули в густые леса, где явно были свежие вырытые землянки. Стреляли и в движущих, убегающих людей.
– Ира, Надя, прикройте подушками двери! – строгим голосом произносил отец.
Сам же он, с женой Полиной и старшим сыном Степаном, подносил перины вверх, чтобы пули не пробили крышу их убежища. Стук от пуль, молчание в темноте. Девчата, закрыв глаза, легли на землю.
Стрельба прекратилась. Спустя час, Василий выбрался из землянки на разведку. Немецких солдат поблизости нет, нет не каких мелькающих человеческих силуэтов.
Еще к вечеру, снова над ними пролетал самолет. Сегодня за день было два налета.
Новый день вносил еще больше проблем. Немецкие боевые машины, висели и висели над небом. Массово, одну за другой, бомбили землянки. Стало еще менее безопасно оставаться в сыром убежище. Семья, из шести человек, сидела и со страхом прислушивалась к гулу разящих взрывов. Задрожала земля от ударов, стоял ужасный грохот. Несколько снарядов легло прям перед ними.
Наконец, обстрел прекратился.
– Все живы и здоровы? – оглядываясь по сторонам, спросил Вася.
Полина рассмотрела детей.
– Да, все дети целы. – вздохнула с облегчением.
– Значит так… – стал объяснять новую задачу Василий.
Чтобы укрыться от немецких солдат и самолетов, им пришлось уходить еще дальше, ближе к болотам. Бежать на хутор не имело смысла, немцы и туда доберутся.
Идти, преодолевая гущу было тяжело. Со всех сторон деревни лощины и болотца. Здесь также гуща зарослей, лозы, ольхи. Которая, словно нитями, сплеталась и наглухо скрывала небольшие звуки. Зеленая тина лежала на холодной воде, гнутые ветви мочились в воде. Нередко можно увидеть пролетающих птиц. За густыми ветвями скрывалась небольшая травянистая земля, которая грелась солнцем.
Семье приходилось жить здесь, в шалаше из отрубленных палок и веток. На низких суках висели большие покрывала, в которые была завернута одежда, еда и пару мисок с ложками. Отрыто неподалеку углубление для костра. Рядом с которым, находилась заготовленная кучка хвороста.
***
Постепенно огонь на людских домах стал угасать, но угли еще долго не угасали.
Незамедлительно в деревне появилась внутренняя полиция, добровольцы из деревни. С ружьем на плече, в черной форме и белой повязкой на руке. Вступали в их ряды те, кто хотел сохранить себе жизнь и жизнь своим близким. И те, кто верил в новую власть. Полиция освобождала свои семьи от приказов новой власти и вывозила их из Протасов в другие близлежащие поселки, где было поспокойнее. Следила за порядком на улицах, обеспечивала продовольствием немецкие кухни в день важных событий.
Дед Ян сидел, как статуя, все на той же своей скамейке около дома. К нему подошли два полицейских солдата.
– Так-так-так!.. Ну что, дед? Пора тебе уходить из своего дома. Будешь жить со всеми в одном. – сказал недовольно, морщась солдат.
– Что ты мелешь, дурак?! Прочь пошел, не трогай меня! – ответил старик.
– Что-о?! – вклинился в разговор другой полицейский. – Вставай дед Ян, по-хорошему просим.
– Слышите, хлопцы, не трогайте меня! Это моя хата!!! Что это вы выдумали!?
– Да… Ну, а сейчас вставай!
Решились, взяться за деда… Протянули руки, чтобы поднять его. Старик Ян рухнул с пустынными глазами на землю, умер, с зажатой в зубах трубкой для табака. В ужасе, небыстро, солдаты покинули это место.
Некоторые же, жители, не оставались в деревне и не вступали в полицию, а пресмыкались к живущим в лесах отрядам партизан. Налетчики и бунтари, давали отпор оккупантам.
Брат Василия, Наум, как и сам Вася, не стали выбирать одну из сторон: податься к партизанам или служить в полиции. В армию их также не взяли, повесток ни каких не приходило в деревню. Может из-за того, что не успели им отправить или просто вовремя не дошли до своих адресатов. Поэтому, они скитаются в лесах, со своими семьями.