– Все‑таки он меня бросил. И маму тоже.
– Может, он просто не знал о твоем существовании?
– И при этом отписал мне в завещании дом, яхту и кучу денег?
– Нельзя же просто принять все это и продолжать делать вид, будто его никогда и на свете не было!
В чем‑то она права, подумал Тони. Впрочем, если для того, чтобы оставаться в блаженном неведении, ему придется раздать все деньги благотворительным обществам, – он готов.
– Сам он, знаешь ли, не особо торопился воздать мне должное, – заметил он. – Да и никакие деньги не искупят того факта, что когда‑то он ушел, а я остался с Ванессой.
Опустив бокал, Тони сжал руки в кулаки. Большую часть своего рабочего времени он помогал пациентам справляться с потоками захлестывающих их эмоций. Но, несмотря на этот опыт, сам оставался сапожником без сапог. Со временем, сталкиваясь с людьми в разных обстоятельствах, он научился вести себя вполне адекватно, но в конфликтных ситуациях с близкими людьми по‑прежнему терялся. Тони тщательно изображал из себя нормального человека, но в таких случаях весь его защитный антураж трещал по швам. Впрочем, Кэрол заслуживала ответа, и ответа вдумчивого. Он взял себя в руки.
– Кэрол, мы с тобой оба знаем, что вместо головы у меня крыша дырявая, – заговорил он. – Я не виню Ванессу за то, как она меня воспитывала. Она, как и я сам, – жертва среды и неудачных генов. Но, конечно, я не сомневаюсь, что она сыграла большую роль в превращении меня в не приспособленного к нормальной жизни мизантропа, коим я являюсь.
– Не такой уж ты и ужасный, – откликнулась Кэрол.
Искренняя доброта – беспроигрышная карта в любой беседе, подумал Тони.
– Может, и нет. Правда, ты сегодня уже как минимум одну бутылку вина высосала, – неуклюже пошутил он.
Кэрол юмора не оценила и непонимающе на него уставилась. В качестве извинения Тони пожал плечами.
– Короче говоря, – продолжил он, – отец мог смягчить разрушительное влияние моей мамаши, но не стал этого делать. Ну а эти деньги… Столько лет прошло – им уже не исправить того, что было.
– Тони, я уверена, что он не просто так вас бросил. Судя по моим сведениям, он был на редкость порядочным человеком, – возразила Кэрол.
– Давай отложим этот разговор, – поднялся на ноги Тони. – Я пока к нему не готов. Мне нужно все хорошенько обмозговать.
Кэрол неискренне улыбнулась. Тони прекрасно знал все ее гримасы и понял, что она разочарована. Конечно, он помогал ей раз за разом добиваться ошеломляющих успехов в работе; но вот в том, что касается обычных человеческих взаимоотношений… Тут он ее всегда только разочаровывал.
– Значит, в следующий раз, – осушила бокал Кэрол. – Это подождет.
Помахав ей рукой, Тони направился к лестнице, отделявшей ее квартиру на цокольном этаже от остального дома, где жил он сам. Обернувшись пожелать ей спокойной ночи, он увидел, что ее улыбка немного смягчилась.
– Я ведь тебя знаю, – сказала она. – Рано или поздно, но ты захочешь узнать про него все.
Подходя к дому, Альвин Амброуз заблаговременно вытащил из внутреннего кармана удостоверение. Все было против него – и внушительная фигура, и цвет кожи, и даже то, что на дворе стоял одиннадцатый час ночи. В глазах любого жителя таких вот обособленных особнячков, выстроенных в семидесятых годах, Амброуз был нежеланным гостем. Уж лучше он будет держать удостоверение наготове.
Открывший дверь мужчина недовольно покосился на часы, затем уставился на удостоверение Амброуза.
– Вы в курсе, который час? – буркнул он.
Амброузу пришел в голову не один язвительный ответ на этот вопрос, но он вовремя прикусил язык.