Выстрел - Рыбаков Анатолий

1

Возле пивной"Гротеск"прохаживалсяВитькаБуров,попрозвищу

Альфонс Доде. Пустые бутылки принимали во дворе пивной, и Витькебыла

видна вся очередь.

Замученный старичок, гномик в очках, опускал бутылки в ящик: темные

- пивные, светлые -водочные,желтые-из-подлимонадаиситро.

Бутылки сдавал Шныра, а в очереди, которую Шныразагораживалспиной,

Фургон, Паштет и Белка перекладывали бутылки из ящиков всвоисумки,

собираясь продать их еще раз.

- Тридцать пять копеек, - объявил гномик Шныре, - так тебя училив

школе?

Шныра вынул кепку изкармана,нахлобучилнаголову,наглаза,

отошел, потом незаметно сталзаПаштетоминаполнилсвоюкошелку

бутылками из ящиков.

- Получай деньги, отнесимаме,тыхорошиймальчик,-заключил

гномик торг с Фургоном.

Ребятам все это казалось игрой,рискованной,ноувлекательнойи

дающей заработок. Деньги им были нужны для поездки в Крым.

Потом, сидянаразбитомасфальте,онисдаваливыручкуВитьке

Бурову.

- Восемьдесят две копейки, - сказал Шныра.

-Молодец,хорошиймальчик!-кудовольствиювсейкомпании,

передразнил Витька гномика. - Слушай маму!

- Пятьдесят восемь копеек, - сказал Фургон.

- Плохой мальчик, ленивый, выйди из класса!

- Девяносто три, - сказала Белка.

- Изюм - белый хлеб! - воскликнул Витька. Выше похвалы он не знал.

Они пошли поСмоленскомурынку,могучаякомпания,объединенная

таинственной целью, имеющая бесстрашного вожака, которыйбесцеремонно

всех расталкивал: "Куда прешь,невидишь-дети!"-фраза,тоже

приводившая их в восторг.

Служащиевкосоворотках,мануфактуристывпиджачныхпарах,в

галстуках и без галстуков, с бабочкамиибезбабочек,зеленщикив

брезентовых ирыбникивкожаныхфартуках,крестьяневсмазанных

сапогах и крестьяне в лаптях, украинки в суконных свитках,китайцыс

воздушными шарами и всякимибумажнымичудесами,железнодорожникив

форменныхкуртках,барышники,молочницы,холодныесапожники,

точильщики, босяки - все это скопище людей двигалось, шумело, спорило,

торговалось, пело, играло, плакало, проклинало,собиралосьвтолпы,

растекалось по Новинскому и Смоленскому бульварам и попримыкающимк

рынку переулкам.

Толстый, неповоротливый Фургон задержался около продавщицы с лотком

на груди. "Моссельпром" было вышито на ееформеннойфуражкезолотым

шнуром.

- Ириски, - доложил Фургон.

- Вывеска на голове, магазин на брюхе! - ответил Альфонс Доде.

Фургон понял, что ирисок не будет.

Суровое сердце Витьки дрогнуло только при видерослойукраинкив

монистах, продававшейпряникивларькеподвывеской:"Наталкас

Киева".