К вечному бытию мы призваны сотворческим размером, то есть, Бог есть Сотворитель нашей жажды и наших желаний, вечным мы замерены и вечным же соизволением мы уходим от малого. Малое – это смерть, хотя, по существу своему, смерть не малость, а многость. Смерть стирает любые границы разума, потому что она весьма отвратительна, и на её подступах думать тяжело, порою и вовсе невозможно.
Но всё пока было весьма прекрасно у этого дитяти родившегося и возрастающего на днях и ночах, и в каждом миге он находил свою особенность непростой жизни. Чувства пробуждались на любом водовороте событий.
Бог подарил ему божественную чуткость и божественное понимание, он принимал жизнь текущую великолепием и благородством, хотя насытиться, а тем более, пресытиться таковым всплеском ему и не довелось, видимо, и отмерено не было.
Как жаль…
Печали да горести преследовали постоянно… Пока (на возрастном периоде лет) сии печали не отягощали ни плоть, ни душу, ведь молодое и сильное сердце всегда устремлялось на вершину многих познаний, а многие познания порождают и многие скорби.6
Не унывал, не имел злобного осадка, но завсегда добр и жалостлив ко всем и ко всему. Всюду находил удивление и восторг. Мрачные водовороты чувств не преизобиловали в нём, они были сокрыты и не имели возможность пробудиться.
Лишь нечто страшное (невообразимое) могло отдалить этот божественный восторг, и возвести новые границы чувственному началию. И это страшное ожидало его на пороге войны, коя собирала к себе особенных (мужественных) человек.
Звёздные алмазы при ночном дыхании свежего, шального ветра постоянно омывали его благою тайной. Тайна была многолика, не имела преград или некую меру. Так хотелось прижаться на неё своим добрым началом.
Нырял в эти алмазы и плыл, плыл многие мили вперёд или вглубь. И глубина непомерно увлекала, сеяла торжество многого непознанного великолепия. А в великолепии завсегда желалось пребывать. Не выходить бы из него никогда. Так и ворваться бы в могущество бездонного океана, и там утонуть, не возвращаясь…
Но вырос…и стал Солдатом. И обернулась его жизнь в покрывало чёрное. Духотою и мраком понакрылось небо душевное. И сердце омрачилось. Чувственная нужда обезличена. Погасли огни бездонные в океане ночи, не подавали больше радости ему эти вольготные и многоликие чувства.
Нет, вся красота поднебесного сияния никуда не подевалась, она так и осталась на своём прежнем месте. Да токмо война и боль размыли все красóты и благие определения, хотя они его звали к себе непрестанно, влекли новыми тайнами и многими думами. Но и тайны, и думы теперь внезапно стали иными, как бы огрубевшими, зажатыми в некий угол, из которого и выхода не видно.
В одно мгновение повзрослел вдруг и стал Солдатом, готовым к подвигам. И надобно теперь ему прошагать свой нелёгкий путь до своего особенного места. Оно предназначено лишь ему одному. А мест во вселенных много, такое множество, что умом не окинуть, ни чувством не постигнуть. Но где-то есть именно его место, самое верное и самое надёжное.
Где же?
Хотелось любить, хотелось вольготным счастьем ликовать на земной пажити, хотелось воспользоваться своим правом, чтобы обустроиться в мире и обрести покой и успех, хотелось, хотелось, хотелось… Да тут предстала иная пора…
И пора сия загрузила душу несказанною тяжестью, душа поутихла жаждами, хотя сами жажды не умерли, не поисчезали, но топтали пороги плоти какою-то непомерною настойчивостью, отягощая оную и надрывая мыслями безрадостными, порою и убогими.
Токмо сейчас уже не до вольностей, сейчас решается его судьба, судьба Солдатская. И войдёт он в этот покров непростой судьбы и примет всё, даже и смерть. Коли доведётся, то потом и долюбит, дорадуется, домыслит, доберёт своё во всех направлениях, и вдохновением снова восполнит и обновит все утерянные жажды и потребности.
А ежели не доведётся, то пусть потомки после увековечат его памятью Бессмертной Любви, ведь любовь безгранична, вольготна, божественна, она так многогранна, что её истоки не заканчиваются ни на едином всплеске, но лишь увеличивают и расширяют границы. Так пусть же она и послужит и поудержит связь времён. И ему легче будет, и нам светлее станет. А на таковых пажитях мы и не разлучимся и не отделимся от Солдата, от его тяжкого Шага, печального Взора и горячей Мысли.
Теперь же важностью отметить его Солдатский взгляд и Солдатский шаг надобно, ведь именно сие он оставил после себя последующему поколению, как наследие. И увековечить это наследие соизволено нам, ибо так мы не утеряем связь единения. Эта связь единения нам важна на любом пути. Сей путь и пройдём за ним, за ними…
За Анатолием Макшиным…
За Фёдором Антиповым…
За Миллионами…
Эта непримиримая Война 1941-1945 годов затронула каждую семью, миллионы полегли на полях жестоких сражений, не вернулись домой к отцам, матерям, жёнам, детям… А потому вспомним всех поимённо, и запечатлим сей важный момент в своей бессмертной душе, она есть проводник в Царствие Вечное.
Памятью своей любви почтим Солдата…
Памятью своей любви почтим – и Мужа, Сына, Брата…
Памятью своей любви почтим – Жену, Сестру и Мать…
Родился Фёдор Антипов в 1904 году…
Родился Анатолий Макшин в 1915 году…
Родились Миллионы, Миллионы, Миллионы людей…
Зачем родились?
Для какого истока и особого продыхновения?
Зачем дана Жизнь Им, жизнь, наполненная тяготою войны, такой страшной и катастрофической? Есть ли Смысл в Их бытии? Есть ли Воля для каждого человека, введённого в Историю Случая, от коего одна боль, утрата и смерть?!
Жить, чтобы умереть…
И умирать, чтобы жить…
Что хотел (хочет) Бог, как Творец всего сущего и несущего, внести на долю Солдата? И зачем, по какой причине Он эту жизнь уравнял Солдатским шагом, таким тяжким и жгучим? Ради чего слагалась эра страдания и болезни?
Шаг Солдата…
Шаг Толика…он погиб в Первых Рядах в июле 1941 года…
Шаг Фёдора…погиб 26 ноября в 1942 году…
Шаги Миллионов…погибли в 1941-1945 годах…
Каким таким значимым чутьём, возможностью, важностью Вседозволенный (и опять же Милосердный) Бог пометил Этот Важный Шаг, ведущий в Подвиг? Чутьё, возможность, важность порождают нестерпимую боль.
А боль неизменно ведёт к осознанию чего-то непреодолимого и непознаваемого… Но жаждется ли кому-то это «чего-то непреодолимое и непознаваемое» выявлять своим личным итогом? А сам итог ужасен, отвратителен, омрачён и помечен смертью.
Война…
Зачем Богу нужен человек, человечишка? Для ожесточённой смерти? Или для чего? Коли столько усилий Он положил на Весы Времени, то, получается, что человек Богу не нужен. Но разве таковое понятие может иметь смысл и качество по излагаемым событиям, по всему тому, что было и что есть?
Бог нужен человеку – это точно. А зачем Бог человеку? Чтобы Он ему помогал и обучал. А ежели человеку нужен Бог, то, следовательно, и человек нужен Богу для какой-то определённой цели. Цель ясна, но ясна тому, кто пробуждает (и воспитывает) в себе духовные навыки.
Глубина же самогó единения (между Богом и человеком) – Великая и непознанная Тайна. А тайны нынешнему человеку (ветхому) понять и не суждено.7 Коли имеется такая взаимообразная связь, то и, несомненно, имеется и цель. На цель-то сию и направлен Промысел. Промысел имеет успех в любом направлении. Само направление определяет источник важности для нас.
Но…
Но зачем Он (Бог богов) его, этого маленького и неопытного человечка, сотворил и сотворил неизменно Своим подобием?8 Почему бы, если уж и сотворил, то сотворил бы без подобия и многоликой палитры словес и чувств?