Что до тети Тамары, то приняла она нас радушно, врать не буду, а утром спровадила на базар – прикупить сырья.
И тем же вечером взялась за прялку, присучивая к толстой фабричной хэбэшке чесаный пух из кудели. И наконец-то сели мы с ней вязать.
Это дело я любила: вся семья мной была обвязана с ног до головы и обратно. Всем, кроме варежек.
Насобачилась я в момент, да еще и с затейливыми узорами: где белым по серому, а где и наоборот. Но дело-то не в них, а в том, что тетки мичуринские после вязки свои изделия над паром начесывали. А у меня из-под рук все уже мохнатое выходило. Да так быстро, что за два дня навязала я тех варежек несметную гору. Чем и ввела в состояние шока дорогую Тамару Александровну. И решила она все это конфисковать. Ну, как бы в качестве платы за науку.
Да… Видно, сила есть в руках у меня неведомая… или была да рассосалась за невостребованностью.
Бизнесменов-то из нас пуховых так и не получилось. Дело это оказалось муторное и не сказать, что доходное. Да и за сырьем в Мичуринск не намотаешься…
Свой основной куш ушлая Тамара имела не на кролях, а на спекуляции московским дефицитом.
Вернулись мы домой. Я извязала всю ангорку, навертев еще и носочков с шапочками. Муж в одну ходку толкнул их на вещевом рынке – чуть с руками не оторвали.
На том и конец…
…Хотя не совсем. Привезли мы тогда из Мичуринска не только пряжу, но и пару саженцев яблонь: зимней Оранжевой и Новомосковской, которая ниже привоя взяла, да и отрастила
второй – безымянный, но очень вкусный сорт.
И одаривает до сих пор кисло-сладкими полосатиками и бонусными «преснухами». Но по мне, так они самые вкусные и есть.
Давно все это было, но помню отлично, как, распаковывая яблоньки, нашли мы в молодой листве невиданных для Подмосковья изумрудно-прозрачных гусеничек, пахнущих лимоном.
Удивил-таки Мичурин!
Эх, да где ж вы, годы молодыя,
Роллинг Стоунз, Дорс, Битлы…
Похищение
Ида Райт
Однажды я отдыхал в пионерском лагере. Подружился я там с Вадиком. Обыкновенный такой себе парнишка, только немного был повёрнутый на космосе. Сколько разных историй он нам рассказывал, но сейчас речь не о том.
Как-то ночью разбудил он меня, шёпотом сказал, что хочет что-то показать. Тихонько вылез из-под одеяла, одел шорты с футболкой, пошёл за ним. А лагерь наш был в сосновом бору, огороженный забором. Вот к этому забору Вадик меня и привёл. Пролезли мы через щель, и пошли в лес. А там какой-то свет необычный сиял, мерцающий голубыми оттенками. Да так ярко, что я спросил Вадима, что это такое. На мой вопрос он не ответил, только палец к губам приложил.
Мы осторожно, с опаской подходили к поляне. А над ней висит огромный шар всего полметра от земли. От страха мы упали в траву. Шар начал двигаться в нашу сторону. Вадим вдруг встал и пошёл навстречу. Я пытался остановить его, но он был, словно под гипнозом. Я остался стоять, а Вадим подошёл к шару и исчез в нём. Шар стал подыматься всё выше, пока я его потерял из виду.
Не знаю, сколько я так простоял. Когда очнулся, уже светало. Побежал, размазывая слёзы по щекам, в лагерь, устроил там переполох. Плача, рассказывал пионервожатым, что Вадима украли инопланетяне. С ними же пошёл на поляну, показать, где это случилось. И что, вы думаете, мы там увидели? Вадима, который мирно спал на траве. Я смотрел на него и не верил своим глазам. Когда его разбудили, он был удивлён, что находился в лесу. Он ничего не помнил, представляете? Как я его не расспрашивал, какие только вопросы не задавал, но Вадим ничего не рассказал.
Меня, после этого случая, в лагере называли фантазёром. Но знаете, что самое удивительное? Вадим перестал интересоваться космосом, да и истории, которые знал, больше не рассказывал. Как будто ему память стёрли.
Вот, хотите, верьте, хотите, нет. Но я сам это видел, своими глазами.
«Тарзан»
Елена Самунь
Сколько себя помню, я очень любила читать. Читала всё, везде и всегда. Иногда это занятие было совсем неполезным, когда читались надписи на заборах. Иногда даже вредило, как оказалось, моим родителям. Я тогда в шесть лет прочитала объявление о наборе в музыкальную школу и не отстала от мамы до тех пор, пока не пошла туда учиться. Ну, а папе пришлось тащить пианино на пятый этаж. А как по мне, чтение – удивительный мир, открыв который однажды, никогда не захочется его закрывать.
Мама, говорила: было время, когда меня читать не заставишь. Такого не помню. Помню – не оторвешь.
Читала, как уже говорила, всегда: днем и ночью, при фонарике под одеялом, в туалете, в коридоре, на второй полке поезда Одесса-Москва и обратно. Близко к сердцу брала все переживания, выпавшие на долю героев. Рыдала над «Оводом», боялась страшно «Всадника без головы», влюблялась вместе со Скарлетт, восхищалась красотой Анжелики и т. д.
Однако особое место в моей жизни занимали тринадцать частей «Тарзана». Это было нечто. Я вместе с ним по джунглям на лианах, с приключениями, всегда с победой. Бесстрашный, сильный… Да, что уж и говорить, он был моим идеалом. А вот, вы, знаете? Я и мужа себе Тарзаном выбрала, только сейчас это поняла. Только тот по лианам да по джунглям, а мой – балкон стеклил на одиннадцатом этаже: САМ и без страховки! Вот я страху натерпелась. У нас-то лиан нет, чтобы спуститься на первый, если что… Зато бесстрашный и сильный! Прямо, как в книжке!
Ой, уклонилась от темы. Про чтение, значит, я.
Лето я всегда проводила или у одной бабушки в деревне или у другой в городе. Ясное дело, деревенская жизнь в моих глазах была настолько увлекательной и неизведанной, что вызывала море эмоций. И когда я подросла, то и учиться пошла в городок, расположенный неподалёку от бабушкиной деревни. А там и друг мне случился сердечный, запала я ему в сердце значит.
Первые встречи о чем говорить? О книгах, конечно!
– Ты, – говорю, – какую книгу сейчас читаешь?
Он в ответ немного сконфузился, но сказал правду:
– Я не люблю читать.
Вот тебе раз, думаю.
– Так ты что, книжек и вовсе не читаешь?
Он глаза опустил, стыдно видно стало. Ну, я его тут же успокоила и говорю: «Бывает, мол, и такое». Но и тут же спросила:
– А хочешь, я тебе такую книжку привезу, что тебя за уши не оттянешь от нее?
Он недоверчиво посмотрел, но, молодец, сказал чётко и ясно:
– Хочу, вези!
Он, видать, в моих глазах вырасти хотел и согласен был на что угодно.
Ну, так вот, стала я ему книжку за книжкой все тринадцать штук и возить. А он все читал и читал, а потом и признался мне в один тёплый летний вечер:
– Глаза на мир ты мне открыла своими книжками! Теперь меня от чтения не оторвать!
Розы мне еще на день рождения подарил метровые голландские, без шипов. Первые. Но это, уже совсем другая история.
Вот так. Много ли, мало ли, но одно доброе дело я точно сделала – привила другу любовь к книгам.
Перелом
Иралия Моисеенко
Зашёл как-то ко мне друг, который и поведал эту историю.
Замечательные 80-е годы. Ленинград. Мастер спорта Александр пришёл на очередную тренировку. Предстоящие международные соревнования по акробатике требуют титанической работы в подготовке к ним. Сегодня предстоит многочасовый труд, напряженная работа. Уровень требований высокий.
Александр учится в институте физкультуры и спорта им. П. Ф. Лесгафта, единственном в Советском Союзе, где готовят высококлассных спортсменов. За плечами несколько выступлений на международных соревнованиях. Ещё одна победа, и он будет иметь звание мастера спорта Международного класса. Сейчас он входит в десятку лучших акробатов Советского Союза.
На тренировке высокое напряжение, большие нагрузки. Необходимо целыми днями заниматься: подъёмы, обмотки, обрывы, сальто, рандаты, колёса, кульбиты – это прыжки, бег, высокий класс, ответственность представлять свою страну.
Александр возвращается уставший. У него давно своя квартира в Ленинграде. Впереди такая надежда, такая радость, его ожидает новое звание! Это всегда даёт стимул и мотивирует заниматься больше и больше. Нагрузки доходят до предела, иногда кажется, что уже невозможно, тренер усиливает их, он видит, что Александр может.