Тут вышел из состояния внутреннего анализа Пер Иоаким и повернувшись ко мне сказал:
– Если бы я не был священником, то я бы ее побил.
Я перевел взгляд на Пер Михаила, наверное искал для себя объяснение или оправдание этим словам. Но тот, видимо не понял смысла произнесенного.
Пер Иоаким потребовал перевести ему.
Выслушав, Пер Михаил вскинул голову на Пер Иоакима и звонко с удивлением спросил:
– Африка?!
– Да, – ответил товарищ и опустил голову. Но только на мгновение, снова вскинувшись, он продолжил:
– Да! А какое она имеет право так с людьми обращаться и разговаривать?
Мы ничего не отвечали, но как-то поняли, что надо срочно уходить отсюда, и я сказал:
– Пер Иоаким, пойдемте, там через дорогу еще одно заведение есть. Там что-нибудь возьмем Вам.
– Нет, я ничего не хочу!
Однако, мы зашли туда. Но по всей видимости, Пер Иоаким если и хотел есть, то уже это было вторично по отношению к настроению и общению за ужином. Обстановка здесь не впечатляла.
Посмотрев по сторонам, он сказал:
– Пойдем.
Что по-французски звучало как: On y va!
Это уже утвердительно и безоговорочно.
Мы двинулись вдоль улицы к метро.
– Ничего, Пер Иоаким, сейчас дома сделаем все, хорошо посидим.
Пер Михаиле схватил его за плечи и начал ободряюще трясти. Это подействовало. Он улыбнулся.
Нам как будто стало легче и мы ускорили шаг. Пер Михаиле начал о чем-то оживленно беседовать с другом на греческом, видимо, пытаясь его отвлечь.
Каждый по-своему и на своем языке, мы его ободряли как могли. Ему от этого, наверное некогда было печалиться, так что он снова развеселился. Но внутри оставался все еще какой-то серьезный, будто нес в себе что-то. Так мы и пришли домой.
На следующий день Пер Михаил уехал к себе в Маастрихт. Я проводил его до метро.
На прощание он сказал:
– Будь мудрым.
Я задумался.
По приезду, следующим утром, он отправил мне сообщение:
– Где Иоаким?
– Не знаю, я заходил к нему, но его не было. С утра не видел.
– Молись за него! Может быть, он к официантке поехал.
27.01.17Солдаты в белых халатах
Владимир Синявский
Между жизнью и смертью
Владимир Синявский
Облака краснеют кремом
Александр Кузнецов
Под вечным древом сидит старик
Александр Кузнецов
Холодное солнце
Александр Кузнецов
Сергей Козин
Майская гроза
26 мая 2020 г.Весна
Татьяна Смышляева
Контраст жизни
Татьяна Смышляева
Знакомство по объявлению
Татьяна Смышляева
Пусть ничего у меня нет
Татьяна Смышляева
Первое свидание
Николь Аракелян
Признание
Николь Аракелян
Об идеалах
Николь Аракелян
Ты поёшь
Николь Аракелян
Тоска – безумно глубока
Андрей Нерушенко
Отрывок из сказочной повести «Унвейт»
Валентина Коскина
Огромный красный диск только вставал из-за высоких, покрытых белыми шубами гор, когда гномик Унвейт Л'Алсорен вышел на поверхность и огляделся.
Долина была вся в розовеющем в лучах восходящего солнца снегу, и Унвейт потёр рукой замёрзший нос.
– У, как холодно! – пробормотал он и, заметив в нескольких метрах от него зайчонка, помахал рукой. – Привет, Дин!
– Привет! – тот подбежал. – Твой папа уже закончил новый меч?
Унвейт отрицательно покачал головой, присел на камень и стал что-то чертить пальцем на снегу. Ему очень хотелось увидеть этот клинок, тёмные ножны коего обвивали дубовые листья из золота и исписаны древними гномьими рунами.
Но Лариандис Л'Алсорен, отец Унвейта, не разрешал своему маленькому сыну и близко подходить к кузнице.
– Нет, Дин, – ответил, наконец, гномик. – Однако скоро он завершил свою работу, и тогда я смогу полюбоваться на меч. Уверен, то будет самое лучшее творение папы…
– …ибо лишь один раз можно создать шедевр, что больше никогда не повторится? – Дин чуть улыбнулся. – Ведь эти слова часто говорит ваш мудрец Уалирос.
– Да, – Унвейт встал и потянулся.
Из темноты пещеры донёсся голос Лариандиса:
– Унвейт! Где ты?
– Я здесь, папа, – отозвался малыш и глянул на Дина. – Давай встретимся сегодня после обеда возле Кряжистого Дуба?
– Хорошо, – зайчонок повёл ушами и заскакал прочь.
А Унвейт вошёл в пещеру.
Там было темно, тем не менее гномик увидел своего отца, ведь все подземные жители видели во тьме просто замечательно.
Лариандис поманил сына к себе, и тот, приблизившись, увидел в руках кузнеца большой, хорошо огранёный адамант.
– Какой красивый! – восхитился он.
– Бриллиант, – улыбнулся Лариандис. – Я решил сделать его главным украшением моего нового творения и рад, что он тебе нравится.
Он довольно погладил бородку. И ему пришёлся по душе адамант, ибо тот был самым красивым драгоценным камнем, что когда-либо попадал в руки гномов Ахтхока.
Адаманту было уже почти семь веков.
Предание гласило, некогда им владел величайший в мире маг Рондиалли, назвавший его Мустиларгом, Бриллиантом Удачи.
Маг передал камню часть своей силы, и теперь адамант был волшебным.
Лариандис надеялся, Мустиларг принесёт ему счастье.
Они с Унвейтом зашагали по озарённому двумя факелами коридору.
Откуда-то из недр гор доносились гулкие удары кирок – там работали гномы, ища новые драгоценности.
– Он волшебной и называется Мустиларг, – сказал Лариандис. – Его дал мне Уалирос. Значит, и меч мой тоже станет магическим.
– Правда? – тёмные глаза Унвейта заблестели. – Здорово, папа! И я…
– Лариандис, Лариандис! – позади раздались быстро приближающиеся шаги. Л'Алсорены обернулись и увидели спешившего к ним молодого полного гнома. – Прошу, подожди немного!
– Что случилось, Клиндирс? – Лариандис остановился.