– Дежурного по отряду к командиру полка! Крикнули на бивуаке.
Прихожу. Тепленький домик, на столе вареные яйца, самовар и бутылка коньяку. Сидят Орлов и Кухренко. В одно слово: «Садись, ешь и пей», – пригласили они меня. Я поблагодарил, уселся и с аппетитом закусил. «Ну, теперь иди, да чтобы на бивуаке все было спокойно». Но пока я возвратился, усталый отряд уже спал, исключая часовых, которые до тех пор не пропускали меня, пока не уверились, что я свой.
Зашел я к своим лошадям: лежат бедняжки; но Бельчик сейчас же вскочил и протянул свою горбоносую морду, чтоб обнюхать я ли это, всхрапнул, потянулся и начал есть сено. Развязав из тороков свою бурку, я закутался и лег около какого-то офицера на кучу сена.
Какое звездное небо! Задумался я, глядя на него. Вспомнился дом, теплая комната, хорошая мягкая постель. – Э-э! Что Бог даст! Я повернулся, запахнув еще больше верхнюю полу бурки, и осенил себя крестным знамением, а через несколько минут уже спал крепким сном.
Наутро, в 6 часов, отряд уже поднимался, и в 8 часов тронулся дальше. Спустились с гор и пошли долиной Прута. Направо горы, налево – сплошные виноградники, а за ними белая полоса извилистого Прута. Через два ночлега показался перед нами город Галац, первый румынский город, а потому и весьма для нас интересный. Вступили мы в него с музыкой, с песенниками и воображали, что мы первые, но оказалось, что здесь уже много пехоты и два казачьих полка 29-й и 40-й.