Но, как показала практика, напрасно я так думал: все дошло в лучшем виде. В Чанчуне я получил вещи в такой же очень странной конторе, находящейся недалеко от вокзала. Работники уже этой конторы сами погрузили мои вещи на грузорикшу и, успокоив меня, отправили домой ждать их прибытия. Мои вещи прибыли чуть позже меня. Как оказалось, по бедности и простоте нельзя судить о честности. Это одна из неплохих особенностей Китая.
Господин Кан тоже доставил нашу семью в Чанчунь в лучшем виде, а на вокзале нас уже ждала машина, которая привезла нас почти на окраину города в район Чанчуньского университета. Чанчуньский институт оптики и точной механики, в котором мне предстояло работать, находился рядом. Правда, на этом все обхождения и закончились.
Когда мы покидали Шаньдун, там уже начиналась весна, но когда явились в Чанчунь, то здесь во всю еще царствовала зима. Причем, очень холодная с ветрами и метелями. Температура воздуха была холоднее, чем в Москве от минус 5 до минус 10 градусов. К сожалению, на этот раз нам предоставили насквозь продуваемую квартиру на первом этаже общежития Чанчуньского университета, видимо, по договоренности с их руководством. В первую же ночь мы сильно замерзли, потому что включенные вечером батареи центрального отопления через час уже стали холодными, а через несколько часов в квартире стало холодно, как в подземелье, даже пар шел изо рта.
Все попытки апеллировать к отделу по делам иностранцев не привели к успеху. Нам отвечали, что такой порядок: отопление дают два раза в сутки, для того чтобы заснуть и для того чтобы, проснувшись, не покрыться льдом. Горячая вода тоже поступала лишь один час в день, да и то по-настоящему горячей ее назвать было трудно. Приходилось нагревать специально воду, для того чтобы хоть как-то помыться. Пришлось вспомнить нашу забытую советскую молодость, обзавестись оконной замазкой и утеплить хотя бы окна. Кстати сказать, двойных рам на окнах в Китае вообще не бывает. Стало немного теплее, но спать все же приходилось по-китайски тепло одетыми. И вставать в пять часов утра, чтобы выпустить холодную воду из батарей. Надо полагать, жители верхних этажей были нам за это благодарны, но для нас это было слабым утешением. Кое-как приспособились и к этим условиям.
Здесь занятия начались почти сразу же. Мне предстояло преподавать не студентам института, а студентам специальных курсов русского языка. Такие курсы были широко распространены в Китае, особенно на северо-востоке, когда началась приграничная торговля. В это время многие как китайцы, так и русские стремились обогатиться на торговле дешевыми китайскими товарами. Сразу же возник дефицит людей, знающих русский язык, и правительства этих провинций стали выделять государственные средства на организацию обучения русскому языку. Еще больше возникало мифов о быстром богатстве, связанных с этим, поэтому многие родители стали отправлять своих детей, которые не смогли поступить в вузы, на подобные курсы изучать русский язык, без получения высшего образования.
Меня представили молодому человеку довольно аккуратной наружности, которого объявили заведующим кафедрой русского языка. Господин Шэнь, так звали этого молодого человека, предложил мне вести разговорную практику на первом курсе – 4 часа в двух группах и на втором курсе – 2 часа в двух группах и страноведение на русском языке на втором курсе – 2 часа в двух группах. Нагрузка получилась большая. Но еще хуже было то, что материалов, как и раньше, не было никаких, никаких программ и тематических планов.
Молодежный коллектив преподавателей-русистов
Фото из личного архива автора
«Где наша не пропадала, – подумал я, – зато полная свобода действий». С речевой практикой было немного проще, посоветовали опираться на тот учебник, по которому вели занятия их китайские преподаватели. А вот по страноведению, да так чтобы это было хоть немного доходчиво для этих студентов, было сложнее. Пришлось «изобретать велосипед». Шэнь нашел какой-то доисторический учебник по географии для школы, и я стал сам писать простенькие тексты и придумывать на их базе хоть какие-то упражнения.
Познакомился с группами. Группы были очень большие по 20 с лишним человек. На втором курсе студенты постарше, но не всегда их знания лучше. Одна группа, в которой преобладали мальчики и было лишь 9 девушек, из них что-то более-менее понимали лишь две-три девочки и один мальчик. В другой группе, где было только 6 пацанов, а остальные девочки, было немного лучше, но все равно способны работать лишь половина учащихся.
Фото из личного архива автора
Знакомство состоялось по одной и той же схеме простеньких вопросов, во время которого девичья группа все же была чуть поактивнее. Во многом помогало свое знание китайского языка. Потом в оборот пошел учебник с играми, и дело закрутилось. Студенты сначала были немного ошарашены необычной форме занятий, но потом с радостью взялись за работу. В основной своей массе занимались с интересом и желанием. Вот как они сами оценивали наши занятия:
«Мы очень рады, что вы учите нас устной речи в этом семестре. Мы все очень любим вас и ваши занятия. Мы считаем, что занятия устной речью для нас большое удовольствие и мы с нетерпением ждем их. С вами легко обмениваться мыслями, потому что вы умеете говорить по-китайски. Нам очень повезло, что мы можем заниматься с вами. Цзинцзин.
«С того времени, как вы стали работать у нас, у меня интерес к русскому языку растет с каждым днем. Вы всегда выслушиваете нас, помогаете каждому из нас и воодушевляете нас. Форма ваших занятий очень живая и интересная. После каждого занятия у меня есть задание. Я очень надеюсь, что вы сможете остаться и дальше преподавать у нас. Я очень благодарна вам. Лю Юйфу.
Но среди учеников есть и балласт, которых родители отправили учиться, ведь курсы платные, но сами детки заниматься не могут или не хотят. Большой бедой стала попытка дать задание на самостоятельную работу. К этому они изначально не приучены. А без самостоятельной работы изучить иностранный язык очень трудно. После обсуждений в классе я давал им простенькие темы для сочинений, но далеко не все потом сдавали эти сочинения на проверку, увиливая от этой работы под разными предлогами. После такого отношения китайских учащихся к учебе я никак не мог поверить словам специалистов, работавших в Китае в 50-е годы. Ведь они почти все утверждали, что китайские ученики очень трудолюбивы и исполнительны. «Мы не успевали дать им одно задание, как уже вечером или на следующий день они требовали дать им новое задание, которое старательно выполняли», – так или примерно так рассказывали советские специалисты-преподаватели о своей работе в Китае в те годы.
Из-за большого количества людей пришлось поделить группы на подгруппы и устроить между этими подгруппами соревнование. Давалось задание каждой подгруппе, поэтому сначала происходило обсуждение в этих подгруппах, в котором вынуждены были принимать участие даже тугодумы и лодыри, потому что им тоже не хотелось подводить своих товарищей. Преподавателю оставалось лишь прислушиваться к их работе, поправлять по ходу работы и делать общие замечания. После обсуждения в группах, одни задавали вопросы, другие отвечали, потом менялись местами. В конце занятия я подводил итоги этого соревнования. Такая работа оказалась довольно эффективной в данных обстоятельствах. Китайцы самолюбивы и соревнуются, стараясь победить, с большим азартом.