А че тут ревизировать? На складе бутылка «Богатырской», да банка консервы.
– Во! Видала? Имею право, – помахал бумагой от Д. Никитича кот. – Иди вешай объявление на дверь. Вся водка конфискуется.
– А это видал? – рявкнула продавщица, сунув кукиш под нос коту, – один конфискует, другой за недостачу вычитает из зарплаты, так что пошёл ты, кот, пи пи пи и даже не думай.
– А я уже передумал, лучше дай мне в долг до завтра сто рублев.
– Ха! Нашёл дуру. Тебе и рупь не доверю, а он сотню заломил! Ну ты и хам, кот.
– Да погоди ты ругаться-то, лучше послушай, что я придумал как у пейзан денежки стырить. Если мне поможешь, то десять процентов твои.
– Двадцать мне больше нравятся.
– Не забивай голову ерундой. Пятнадцать, или я ищу другого.
– Излагай.
– Значит так… Твоя роль выиграть раз несколько, создав при этом много шуму и ажиотаж.
Село «В Последний Путь», центральная площадь, ярмарка
Кот с комфортом расположился в торговых рядах на ярмарке, поставив два ящика, застеленных газетой, и усевшись на один из них. На другой положил колоду карт и начал зазывать желающих сыграть на деньги.
– Ага, попался! Отдавай рупь. Граждане, я честно выиграла, а он не отдаёт, – кричала на всю ярмарку продавщица.
– Во Люська зажигает, из-за рубля… Хотя кот и в самом деле вылитый жулик, – судачил народ на ярмарке.
– Я тебе, тётка, два отдам, если выиграешь, – сказал кот. – Правило игры простое: выбираешь цвет красное или черное и вытаскиваешь карту. Если угадал, то получай рубль, не угадал – рупь на ящик, в мою пользу выигрыш.
– Красное, – сказала, как отрезала Люська.
– Теперь тащи карту, – сказал кот.
– Красное, красное! – Гони два рубля, кот.
Со столба упала контуженная ворона, пейзане заинтересованно повернули головы в сторону кота, игра пошла…
– Я тебе в сотый раз повторяю, вещами не беру.
– Хорошие ж лапти, одевай и носи, мне бы сыгрануть разик.
– Ставь рупь и играй, – зевнув во всю пасть сказал кот.
Вечером того же дня.
Кот с Люськой продавщицей считают выручку по третьему разу, кот считает в слух и все время сбивается.
– 321 рэ, 322рэ, 323рэ, 323рэ.
– Кот, у тебя опять заело, говорю же, давай я сама.
– Ага, и вместо пятнадцати процентов будут все пятьдесят. Считаем по новой.
– Да с тобой до завтра считать будем, во глянь чего на Али экспресс предлагают. Честная машинка деньгосчетка, взяток и процентов за счёт не берет, умеет считать до тысячи, после тысячи требует декларацию о доходах.
– А ты уверена, что здесь тысячи нет? Вот и молчи. Как узнает Харитоныч про ярмарку, враз предоставит два варианта работы на ближайшие десять лет. Уголь подавать или пингвинов пасти. Считаем, – сказал кот.
– Люська, дай совет…
– Щас, размечтался, считай давай, а то до утра с тобой сидеть неграмотным.
– 998, 999, тыщща. Во, видала, чуть под монастырь не подвела, счеты надо покупать, они деревянные.
– Тебе какой совет-то дать?
– Да так, по мелочи, как мне русского сленга записать, иначе Харитоныч с таможни выгонит. «Тупому, – говорит, – и в дворниках хорошо».
– Сто рублей с тебя, кот.
– Это что у тебя за расценки такие, да я за сто рублев…
– Давай, давай, а я посмотрю, что получится.
– Пятьдесят дам авансом и ещё пятьдесят если дело выгорит.
Утро, которое вечера мудренее
Кот, загримированный под негра в длинном халате, скрывающем хвост, сидел на тех же ящиках с китайской машинкой сленго-счетчиком со странным названием «Пи пи пи».
– А вот кто про кота мошенника слово скажет нехорошее коего нет в памяти у машинки, получит рупь.
– Это, слышь, как тебя, африканыч, а ежели я загиб загну на три колена два рубля дашь?
– Дам, только сначала машинка подтвердит, что слова новые и ею ранее не записанные.
– А… – Пейзанин махнул рукой, – хоть душу отведу.
После первого колена с ярмарки ушли ёжики. После второго, с берёз осыпались листья, а затем ветки вместе с сидевшими на них воробьями. После третьего колена ожила молчавшая до сих пор машинка сленго-счетчик:
– Слюшай, дарагой, харашо как сказал, душевно, павтари я запишу. Нэт, ну как сказал, птиц, арол!