Это не альтруистическая реакция. — Она вздыхает. — Ты не убежала от пса — так поступают лихачи, но лихачи берут нож, а ты не взяла.
Она прочищает горло и продолжает:
— Твоя здравая реакция на пса означает сильную тягу к Эрудиции. Понятия не имею, как толковать твою нерешительность на первом этапе, но…
— Погодите, — перебиваю я. — Выходит, вы не представляете, к чему я склонна?
— И да и нет. Мой вывод, — поясняет она, — что ты выказала равную склонность к Альтруизму, Лихости и Эрудиции. Люди, которые получают подобный результат… — она оглядывается через плечо, как будто ожидает кого-то увидеть, — называются… дивергентами.
Последнее слово она произносит так тихо, что его почти не слышно, и снова становится напряженной и беспокойной. Она огибает кресло и наклоняется ко мне.
— Беатрис, — произносит она, — ты ни в коем случае не должна об этом рассказывать. Это очень важно.
— Мы не должны делиться результатами, — киваю я. — Я знаю.
— Нет.
Тори опускается на колени рядом с креслом и кладет руки на подлокотник. Между нашими лицами всего несколько дюймов.
— Это другое. Я не о том, что ты не должна ими делиться сейчас; я о том, что ты не должны ими делиться ни с кем, никогда, что бы ни случилось. Дивергенция крайне опасна. Ты понимаешь?
Я не понимаю, как могут неокончательные результаты проверки быть опасны, но киваю. Мне все равно не хочется ни с кем делиться результатами.
— Ладно.
Я отлепляю руки от подлокотников и встаю. Меня пошатывает.
— Советую пойти домой, — говорит Тори. — Тебе нужно хорошенько поразмыслить, а ожидание вместе с остальными может пойти во вред.
— Я должна предупредить брата.
— Я сама ему скажу.
Выходя из комнаты, я держусь за лоб и гляжу в пол. Я не в силах смотреть Тори в глаза. Я не в силах думать о завтрашней Церемонии выбора.
Теперь это мой выбор, что бы ни показал тест.
Альтруизм. Лихость. Эрудиция.
Дивергенция.
Я решаю не садиться на автобус. Если я вернусь домой рано, отец заметит это, проверяя домашний журнал в конце дня, и мне придется объяснять, что случилось. Вместо этого я иду пешком. Мне нужно перехватить Калеба, прежде чем он обмолвится о чем-нибудь при родителях, но Калеб умеет хранить секреты.
Я иду посередине дороги. Автобусы стараются прижиматься к обочине, так что здесь безопаснее. Там и сям на улицах рядом с домами я вижу следы желтых линий. Они больше не нужны, ведь у нас так мало машин. Светофоры тоже больше не нужны, но кое-где они еще висят над дорогой, угрожая свалиться в любой момент.
Реновация медленно продвигается по городу, лоскутному одеялу новых, чистых зданий и старых, крошащихся. Большинство новых зданий стоит рядом с болотом, которое в прежние времена было озером. Добровольная организация Альтруизма, в которой работает мать, отвечает за большинство этих реноваций.
Когда я смотрю на образ жизни альтруистов глазами чужака, он кажется мне прекрасным. Когда я наблюдаю за совершенным согласием нашей семьи, когда мы ходим на званые ужины, где все убирают за собой без просьб и понуканий, когда я вижу, как Калеб помогает незнакомцам носить сумки с продуктами, я заново влюбляюсь в подобную жизнь. И лишь когда пытаюсь жить ею, возникают проблемы. Я чувствую фальшь.
Но выбрать другую фракцию означает отречься от своей семьи.