Нет, черт побери, этому меня учить не надо! Я неоднократно доказывал, и притом самым решительным образом, что я за себя постоять умею. Но на этот раз достаточно вашего внушения. А теперь скажите нам, почтенный зять, что у вас такое.
Жорж Данден. Если говорить начистоту, то, господин и госпожа де Сотанвиль, у меня есть причины для...
Г-н де Сотанвиль. Позвольте, любезный зять! Запомните, что называть людей по фамилии невежливо, - тем, кто выше нас по положению, мы должны говорить "сударь", и только.
Жорж Данден. Так вот, сударь и только, а не господин де Сотанвиль, я хочу сказать, что жена моя подает мне...
Г-н де Сотанвиль. Постойте! Запомните также, что вы не должны говорить "моя жена", когда речь идет о нашей дочери.
Жорж Данден. Сил моих нет! Как так? Моя жена - не моя жена?
Г-жа де Сотанвиль. Да, любезный зять, она ваша жена, но вам нельзя ее так называть. Вот если б вы были женаты на ровне, тогда другое дело.
Жорж Данден (в сторону). Ах, Жорж Данден, куда ты попал! (Громко.) Да забудьте вы, ради бога, хоть на минуту ваши дворянские привычки и позвольте мне говорить с вами, как я умею! (В сторону.) Послать бы к черту эту кабалу и все их выкрутасы! (Г-ну де Сотанвилю.) Да, так вот: я недоволен своей женитьбой.
Г-н де Сотанвиль. А что за причина, любезный зять?
Г-жа де Сотанвиль. Вот новости! Да ведь вас же облагодетельствовали!
Жорж Данден. Какое же это благодеяние, сударыня, если на то пошло? Для вас это была выгодная сделка: до меня ваши обстоятельства были, извините, в сильном расстройстве, и моими деньгами вы заткнули изрядные дыры. Ну, а я-то что на этом выгадал, скажите на милость, кроме разве того, что фамилия моя стала длиннее и что вместо "Жоржа Дандена" меня теперь благодаря вам титулуют: "господин де ла Дандиньер"?
Г-н де Сотанвиль. А что вы стали членом семьи де Сотанвилей, - это вы не считаете, любезный зять?
Г-жа де Сотанвиль. А также семьи де ла Прюдотри, к которой я имею честь принадлежать? Моя семья передает дворянское звание по материнской линии, благодаря этой ценной привилегии ваши дети тоже станут дворянами.
Жорж Данден. Да, это хорошо: дети мои будут дворянами, а я, если не навести порядка в доме, буду носить рога.
Г-н де Сотанвиль. Что это значит, любезный зять?
Жорж Данден. Это значит, что ваша дочь ведет себя не так, как подобает порядочной женщине, она не блюдет своей чести.
Г-жа де Сотанвиль. Довольно! Как вы смеете говорить такие вещи! Моя дочь происходит из столь добродетельного рода, что она не может совершить поступка, оскорбляющего нравственность, - в семье де ла Прюдотри за триста лет не было, слава богу, ни одной женщины, о которой кто-нибудь сказал дурное слово.
Г-н де Сотанвиль. Клянусь честью, в роду де Сотанвилей никогда не было развратниц. Целомудрие женщин, так же как и храбрость мужчин, - это у нас в роду.
Г-жа де Сотанвиль. Жаклина де ла Прюдотри так и не согласилась быть любовницей герцога и пэра, губернатора нашей провинции.
Г-н де Сотанвиль. Матюрина де Сотанвиль отвергла двадцать тысяч экю, которые ей предложил фаворит короля только за то, чтобы она в виде особой милости побеседовала с ним.
Жорж Данден. Вот как? Ну, а дочка ваша не так недоступна, - уж очень она большую волю себе забрала в моем доме.
Г-н де Сотанвиль. Говорите яснее, любезный зять. Мы ей потворствовать не станем, мы - ее родители, и мы вам поможем ее проучить.
Г-жа де Сотанвиль. Мы хорошо знаем, что с честью шутить нельзя, мы воспитали нашу дочь в самых строгих правилах.
Жорж Данден. Вот что я вам скажу: тут поблизости живет один придворный, - наверно, вы его видели, - и он под самым моим носом влюбился в нее и объясняется ей в любви, а она милостиво его выслушивает.
Г-жа де Сотанвиль. Праведное небо! Если она отступила от правил чести своей матери, я задушу ее своими руками.