Мертвец. Свалился с такой высоты, что удар буквально вбил его в землю. Вытекшая кровь — ее было немного — зачернила почву вокруг тела. Оно стало бескостным, расплющенным по краям.
Загадочный летун с птицей на голове задержался над мертвым. Сначала человек и птица смотрели на покойника, потом слаженно, как единый механизм, задрали головы к небу.
При этих словах Каттер напрягся.
— Дальше, — сказал он и ткнул кормчего дулом ружья.
Кормчий обернулся.
— Мы не плыть, — ответил тот, внезапно перегнулся через ограждение палубы и бросился в воду. Все зашевелились и закричали.
— Вон он!
Помрой размахивал револьвером. Кормчий вынырнул и поплыл к одному из островов эстуария. Помрой проследил за ним, но не выстрелил.
— Черт побери, умей они плавать, уже попрыгали бы за ним, — произнес он, когда кормчий добрался до берега, и кивнул на матросов, радостными криками подбадривавших беглеца.
— Да они с нами голыми руками драться будут, если мы заставим их плыть дальше, — сказала Игона. — Поглядите на них. А стрелять в них мы не станем, сами знаете. Всем ведь понятно, что нам предстоит.
Вот почему, как это ни смешно, угонщикам пришлось самим доставить команду на остров. Помрой размахивал револьвером, точно грозя пристрелить кого-то. Но матросы сошли на берег целыми и невредимыми и даже получили немного провизии. Капитан наблюдал за ними с жалобным видом. Его не отпустили.
Каттеру стало противно.
— Мягкотелые! — орал он на своих друзей. — Дома надо было сидеть, раз жалостливые такие.
— А что ты предлагаешь, Каттер? — закричала в ответ Игона.