– Сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что нет.
– И если ты столкнёшься с подобной ситуацией снова, то будешь ли проводить столь же одностороннее, дилетантское исследование или всё же подкрепишь свои выводы фактами? – Он поднял руки ладонями вверх, как бы показывая два варианта ответа, которые предлагал.
Элоизе хотелось протянуть руку и задушить его его же тонким неглаженым жёлтым галстуком. Но она только провела языком по пересохшим губам.
– Разумеется, в дальнейшем я буду стараться быть более внимательной. Никто не может гарантировать, что мы с тобой не встретимся здесь снова, и я тоже не могу. – Она состроила ему гримасу, очень отдалённо напоминавшую улыбку.
– Хорошо. Значит, разговор окончен. – Главный редактор Миккельсен на другом конце стола радостно хлопнул в ладоши, словно давая окружающим понять, что все требующиеся слова уже прозвучали, и начал вставать. Элоиза в отличие от Карен Огорд не была удивлена столь необычной для него сговорчивости. Несколькими месяцами ранее после долгого рабочего дня она неторопливо шла по набережной вдоль череды домов, чтобы затем пройти насквозь территорию замка и выйти к Мраморной церкви. Это был один из первых ясных тёплых летних вечеров, и она прошла уже половину парка Амалиенборг, когда увидела их.
В самом тёмном углу сада наполовину скрытые большим вишнёвым деревом сидели, сплетаясь в объятиях, главный редактор Миккельсен и молодая сексапильная брюнетка – явно не его жена.
Звук шагов Элоизы заставил его поднять глаза, и их взгляды на мгновение встретились, после чего она отвела глаза и пошла прочь из сада.
Но она знала, чтó она видела.
А он знал, что она знала.
И если сейчас её карьера была под угрозой, Миккельсен не мог не помочь ей.
– Нет, у меня больше нет вопросов, – сказал Лопата, демонстративно захлопывая свою папку. – А, подожди минутку. Источник, который дал тебе документы… Это был начальник отдела коммуникаций в Министерстве бизнеса Мартин Дюваль?
Элоиза сидела совершенно неподвижно в своем кресле.
Некое подобие улыбки изобразилось на лице Лопаты.
– Как я уже сказала, я не могу раскрыть свой источник в этом деле, – сказала Элоиза. – Я уверена, что ты, занимаясь вопросами этики в прессе, можешь понять это лучше, чем кто-либо другой.
– Ну, тогда позволь мне спросить тебя вот о чём… – Он снял очки для чтения, осторожно сложил дужки и положил очки на стол перед собой. – Каковы твои личные с ним отношения?
Элоиза открыла рот, но не произнесла ни звука. Она пристально посмотрела на Миккельсена, и, прежде чем она успела что-то сказать, он поднялся из-за стола. Глаза его были темны от гнева, а на высоком лбу выпирала вена.
– Спасибо, Лопата, достаточно. – Он практически выплевывал слова. – Личная жизнь Элоизы Кальдан не обсуждается.
Карен Огорд медленно закрыла дверь своего кабинета и повернулась к Элоизе.
– Что… вообще… это было?
– Ты имеешь в виду ту странную технику, стаккато? – Элоиза вытащила из кармана пачку жевательной резинки. – Не знаю, но, может быть, тебе стоило бы её попробовать. Звучит сильно.
Огорд подошла и тяжело опустилась в кожаное кресло, которое стояло в углу комнаты. Она обречённо опустила руки.
– Ты думаешь, это забавно? – Её тон был не раздражённым, а скорее удивлённым.
– Нет, я, слава богу, таким не занимаюсь, – сказала Элоиза, садясь напротив своего редактора. – Ну, что ты хочешь, чтобы я сказала? Я допустила ошибку, я прямо признаю это, больше этого не повторится. Так что теперь решайте, отправить ли меня ещё какую-то работу делать или отпустите уже домой.
Она положила в рот две подушечки «Стиморол» и протянула оставшуюся пачку Огорд, которая нерешительно взяла её.
– Хм… Просто мне показалось, что между тобой и Миккельсеном что-то произошло, о чём я, наверное, не должна знать.
– Это не так.
– Между тобой и Миккельсеном произошло что-то, о чём я ни в коем случае не должна знать?
– …Нет.
– Кальдан?!
– Это не так! – Элоиза подняла перед собой руки.
– Хорошо, хорошо. Так уж и быть, я тебе, пожалуй, поверю.
Карен Огорд мгновение барабанила пальцами по кофейному столику, задумчиво глядя на Элоизу. Элоиза широко улыбнулась, и она с деланым раздражением махнула на неё рукой.
– Ладно, ладно, тебе просто повезло. Так у тебя есть чем заняться сейчас или нам просто собрать группу и провести очередную редакционную встречу?
Элоиза инстинктивно подняла руку к внутреннему карману куртки, где лежало письмо.
– На самом деле я только что получила запрос, который хочу изучить получше.
– От кого?
– Пока не знаю. Мне нужно время разобраться и понять, есть ли в нём что-то стоящее.
– Хорошо, иди тогда. И не забывай держать меня в курсе, хорошо?
Когда Элоиза вернулась на своё редакторское место, Могенса Бётгера за столом не было. С противоположной стороны заходили коллеги из других отделов и занимали свои места в опенспейсе, и Элоиза чувствовала на себе их взгляды, слышала вопросы, которые они безмолвно задавали себе и друг другу:
Что она здесь делает? Разве её не отстранили? Что, чёрт возьми, произошло?
Она уселась поглубже в офисное кресло, чтобы их лица исчезли за низкой перегородкой, и набрала номер исследовательского отдела на первом этаже.
Она слушала гудки, пока, наконец, в трубке не послышался голос её любимого коллеги Мортена Мунка, разгульного человека с вечно блестящим от пота лицом.
– Какого чёрта, Кальдан, ты здесь? Я думал, что тебя арестовали.
Мунк, как всегда, говорил хрипло и задыхался, хотя ничем таким, что могло бы подорвать его сердце, он не занимался.
– Ах, ты меня знаешь, – с нежностью ответила Элоиза. – Я не могу остаться в стороне, а Миккельсен не может обойтись без меня. Кстати, а я – без тебя.
– Touché, ma chérie[2]. Чем обязан такой чести?
– Ты сейчас на своём месте?
– Ну а где же ещё?
– У тебя есть время поискать для меня кое-какую информацию?
– О деле Скривера? – Это прозвучало в равной степени воодушевлённо и скептически.
– Нет, с ним я закончила. Тут совсем другое. Тебе говорит о чём-нибудь имя Анна Киль?
– Ты ещё спрашиваешь! А что там с ней?
– Мне нужно всё, что ты сможешь найти. Обе статьи, которые мы опубликовали у себя в газете, посты из других СМИ, справочная информация, всё, что к ней относится.
Мунк замолчал на другом конце провода, и Элоиза услышала, как шариковая ручка скребёт по бумаге.
– О´кей, начну прямо сейчас. Я напишу тебе, когда у меня что-нибудь появится. Это не должно занять много времени.
Уже через десять минут первые документы начали приходить на почту Элоизы. Вместо того чтобы прочитать их сразу, она засунула свой ноутбук в сумку, перекинула её через плечо и вышла из редакции. Ей нужен был воздух. Нужно было поработать без чужих взглядов в спину и, что не менее важно, как следует подкрепиться.
Дождь на улице прекратился, и она не стала брать велосипед, а быстро пошла пешком мимо французского посольства к «Бистро Роял» на площади Конгенс Нюторв; в этот ресторан она обычно ходила по пятницам на ланч. Был понедельник, ну не важно. Сегодня всё было не так, как обычно.
Менеджер ресторана был спокойный и душевный человек. Он тепло поприветствовал её.
– Вот и моя любимая журналистка, – сказал он, целуя её в щеку.
Элоиза подозревала, что он никогда не читал ничего из того, что она писала, но всё равно ценила его приветливость.
– Во всяком случае, голодная журналистка, – сказала она с улыбкой.
– Вы сегодня одна или…
Он протянул два картонных меню. Последние несколько раз, когда она приходила сюда, они были вместе с Мартином. Последний раз, не далее как полторы недели назад, они провели весь вечер за барной стойкой, ели мидии и пили шардоне. В тот раз они говорили не о работе. Она несколько раз пыталась перевести разговор на Скривера, но он останавливал её.