В отделении банка было прохладно и безлюдно. Эти утренние часы Родион Водолазов любил больше всего. Через сорок минут отделение откроется, наполнится шумными клиентами, но пока здесь не было никого. Даже надоедливых стажеров, думающих, что знают все на свете.
Родион привычно улыбнулся своему отражению в зеркальной переборке, поправил рекламный – «мы меняемся вместе с нашими клиентами» – плакат, неспеша достал ключи от двери во внутреннее помещение. Как приятно знать каждую мелочь в распорядке банка, каждую деталь своих обязанностей. Как приятно не суетиться, не бегать за советами, не бояться клиентов. Совсем недавно он был желторотым стажером, а сегодня полноправный сотрудник, который разбирается во всех вопросах и, ах да, меняется вместе с клиентами.
Родион прошёл мимо своего рабочего места. Он любил, чтобы там все было в идеальном порядке, чтобы на стекле, отделяющем его от клиентов, не было ни единого пятнышка.
Пятен на стекле действительно не было. Зато была надпись, которая заставила Родиона остановиться и вытаращить глаза.
Часы приёма:
для кремниевых форм жизни 9.00-18.00
перерыв на обед 13.00-13.45
греклы обслуживаются после обеда
Буковки были чёрные и аккуратные, совсем такие же, как раньше, когда на стекле Родиона было написано заурядное «операции с вкладами, коммунальные платежи». Шутники, рассердился Родион. Когда он был стажером, он себе такого не позволял. Сами будут оттирать в обеденный перерыв.
Он сел на место, злой, недовольный. На паскудную надпись старался не смотреть, но краешком глаза нет-нет, да и выхватывал округлые буковки. Интересно, Катя тоже принимала в этом участие? А кажется такой милой…
К началу рабочего дня настроение у Родиона Водолазова было хуже некуда.
Ровно в девять входная дверь банка распахнулась для всех. Родион слышал, как мямлит за перегородкой Катя, общаясь с первым клиентом, и с мстительной радостью ждал, когда она прибежит к нему за помощью. Пусть только прибежит. Он ей поможет, ага.
– Мне бобыриков на хранение сдать, – прогудело в переговорном устройстве.
С сожалением изгнав мысль о Кате, Родион поднял голову. Сквозь прозрачное стекло на него смотрело нечто. Ростом примерно с человека, похожее на кусок светло-желтой глины, все в дырочках как свежеиспеченный блин. Ни одежды, ни лица, зато на шее – то есть на том месте, где у человека имеется шея – широкий галстук в бордовую крапинку.