Мы объекты изучения, мы принадлежим аэрокосмическому предприятию – душой и телом.
Майкл Льюис объявляет миссию официально начавшейся. Сегодня 10 июля 2016 года, четыре часа дня. Едва он прервал передачу, я направляюсь к боксу сингулярности. Запершись в крошечной комнатке, я вхожу в свой аккаунт и пишу единственное ежедневное сообщение, на которое имею право.
Спустя час, получив в ответ сообщение Элен, я появляюсь в дверях лаборатории. В глазах у меня слезы. Мои новые коллеги на своих местах или занимаются описью оборудования.
– Я стал отцом!
Все лица поворачиваются ко мне, все действия прекращаются.
– Его зовут Натан, он весит три четыреста, рост пятьдесят пять сантиметров. Родился всего несколько часов назад.
Кларисса Смит и Элизабет Пэтиссон подходят и в знак поздравления хлопают меня на спине, другие пожимают мне руку. Оппенгеймер до боли стискивает мои пальцы, но зато одаряет меня улыбкой. Наш врач, Джоанна Уотсон, остается на месте, где только что устроилась, и оттуда приветливо машет мне рукой.
Вечером мы празднуем рождение моего сына и начало нашего приключения тем, что поедаем приготовленными мною (громко сказано!) кубики сублимированной курицы и картофельные хлопья. Это наш первый ужин в длинной череде обезвоженных блюд, к которым постепенно будет прибавляться продукция нашего местного производства. Воспользовавшись случаем, мы составили график дежурств по приготовлению пищи. Оппенгеймер, наш месье Электроник, заявил, что готов делать все, что угодно, даже чистить туалеты, но никогда не сможет приготовить что бы то ни было, даже если речь пойдет о том, чтобы смешать порошок с водой. Пэтиссон вычеркнула его из графика, в любом случае сама она обожает торчать у плиты.
Позже, оказавшись один в своей крошечной комнатке, увешанный датчиками, я закрываю глаза и думаю о своей семье. На Землю, которая неважно себя чувствует, которая больше не дышит и медленно умирает, пришел мой сын. Именно ради него я здесь. Ради него и его будущих детей. И всех остальных детей этого мира.
Командировка имеет важнейшее значение для выживания нашего вида.
Льюис прав: мы непременно должны добиться успеха.
* * *
День 7-й
From: MarcJoisneau@acheron-nasa.com
To: HeleneJoisneau@free.fr
Дорогая,
спасибо за присланную фотографию, я так рад видеть вас обоих. Качество снимков, конечно, не очень, система НАСА для сжатия фотографий оставляет желать лучшего (господа, вдруг вы это читаете!), я плохо различаю ваши лица, попробуй сама сжать размер файла, посмотрим, может, будет лучше. Мне хочется понять, насколько Натан на меня похож!
Итак, я уже неделю заперт в куполе. Никакое правило не мешает мне отправить тебе эту информацию, так что вот она: сопоставив полученные от членов команды факты, разницу во времени, температуру воздуха и геологию местности, можно предположить, что мы находимся где-то в районе пустыни Атакама, в Чили. В регионе, который как две капли воды похож на поверхность Марса. Пустынный, безжизненный и однообразный пейзаж, с грядой вулканов, загораживающих горизонт на востоке. Здесь зима, очень прохладные ночи и приятные дни. А вдруг ты сможешь поискать в Интернете и сообщить мне еще что-нибудь об этом странном месте…
Все идет, скорее, хорошо, если не считать кое-каких трений, вызванных особенностями характера некоторых членов миссии. Наш шеф, Питер Джонсон, – военный инженер, вот уже несколько лет сотрудничающий с НАСА. Среди нас он самый неуравновешенный, зато невероятно изобретательный. Помимо своей функции руководителя миссии, к чему он относится крайне серьезно, Питер является еще и архитектором, ему поручена научная разработка будущего жилищного строительства на Марсе. Вдобавок он ведет наблюдение за использованием оборудования и ресурсов нашей миссии: насколько купол удобен и адаптирован для жизни в коллективе? Без чего можно было бы обойтись? Чего не хватает?
Он следит за тем, чтобы мы строго придерживались правил, и ежедневно скрупулезно записывает, сколько каждый расходует ресурсов – воды, электричества и даже калорий: мы по часу в день занимаемся спортом! Карл Оппенгеймер, наш специалист по робототехнике, сильно потеет и к концу дня очень дурно пахнет. Если мы, чтобы уложиться в установленные Джонсоном квоты (уверяю тебя, мы все равно моемся, но над раковиной!), принимаем душ раз в три дня, то он должен делать это ежедневно, и, поверь мне, для нашего коллектива это благо! Однако по факту необходимое для его гигиены потребление, несмотря на все старания бедняги сократить его, неизбежно доходит до тридцати одного литра. А если прибавить к этому воду, которую он пьет, то его личный счетчик подскакивает выше отметки в тридцать три литра вместо двадцати пяти.
К счастью, мы можем рассчитывать на Джонсона, он найдет выход. Он уже разработал очень эффективный способ управления водой и отходами. Большая часть воды из душа собирается в ведро. Его содержимое мы используем для стирки, а потом этой же водой моем пол. То же самое с посудой: мы моем ее фильтрованной водой из душа (ставим на ведро очень мелкое сито) и только для ополаскивания берем совсем немного чистой. Когда вода становится очень грязной, мы переливаем ее в резервуар Литл-Бокса, откуда она по тонкой трубочке отправляется в выставленный на солнце внешний резервуар. Там вода испаряется, а органические отходы остаются на дне. Я их собираю, чтобы, как компостом, обогатить мой субстрат. А Пэтиссон использует их как один из кирпичиков в строительстве своей экосистемы.
Как ты поняла, здесь все идет в дело. Мы действительно осознаем ценность ресурсов нашей планеты. Если бы только каждый из нас мог всегда об этом помнить, насколько лучше все было бы на Земле, и нам не пришлось бы сидеть взаперти в этом куполе, чтобы найти способы, как противостоять человеческому безумию.
Кстати, ночи очень холодные, и мы для экономии электричества не включаем отопление, потому что дни короткие и солнечные батареи дают меньше энергии. А мы не можем позволить себе остаться без электричества, оно необходимо для функционирования лабораторий и аппаратуры жизнеобеспечения. Летом будет лучше. Кто способен на большее, способен и на меньшее, к тому же у нас есть одеяла.
Завтра я расскажу тебе о наших биотуалетах и о том, как мы перерабатываем и эти отходы тоже. Тут целое дело!
Береги себя и Натана. Как его желтушка, проходит? Удается ли тебе поспать ночью? Я вас люблю.
Марк
День 8-й
From: HeleneJoisneau@free.fr
To: MarcJoisneau@acheron_nasa.com
Любовь моя,
так вы в пустыне Атакама? Удивительно, что НАСА позволяет тебе говорить, где ты находишься, разве это не является тайной? Или же бокс сингулярности в самом деле обеспечивает уединение и они не следят за твоей перепиской? Об этом можно только мечтать.
Я посмотрела по карте: эти пейзажи и правда похожи на то, что нам известно о Марсе. А камень красных тонов просто невероятен. Ты знаешь, это одна из самых бесплодных и пустынных областей на планете. В некоторых местах вот уже более пятидесяти лет не выпало ни одной капли осадков! Судя по вашему расположению, не исключено, что в определенные дни небо над вами закроет плотный слой низкой облачности, называемый каманчака[4], и это может продлиться довольно долго. Что в таком случае будет с солнечными батареями?
У нас все в порядке, желтушка у Натана прошла. Ночи по-прежнему тяжелые, усталость постепенно накапливается, но ничего, все нормально. Не стану же я жаловаться, ведь я наслаждаюсь домашним комфортом, а у тебя почти ничего нет. Не удивляйся, если мои ежедневные послания не будут иметь четкого расписания, главное – наш малыш! Во всяком случае, твои сообщения приходят всегда точно, как по нотам, в этом я узнаю ученого.