В один из субботних вечеров, будучи не пущены в увольнение за какую-то провинность, мы втроем: Витька Допиро, Саня Александров и я, загнав местным аборигенам умыкнутый с завода кусок плексигласа для поделок, уединились с двумя из них в румпельной выгородке и пили брагу. Ее на плавбазе «по тихому» делали из яблочного сока, сахара и дрожжей, сбраживая в предварительно выпаренных огнетушителях.
Во время дружеской травли, которая неизбежна в таких случаях, Саня, опорожнив очередную кружку с веселящим напитком, заявил что знает, как можно вывести на судне крыс.
– Иди ты, – недоверчиво хмыкнул один из плавбазовских, со старшинскими лычками. Они тут были всегда, нам мичмана рассказывали.
– А я говорю можно, – ухмыльнулся Саня. Вот послушайте.
Для начала нужно найти железную бочку, а затем отловить пяток крыс. Желательно покрупнее. После этого поместить их туда и не давать жрать.
– Совсем, что ли? – выпучил глаза второй плавбазовец.
– Ну да, – кивнул головой Саня. – Ничего, кроме воды.
– Ну ты даешь, так они же подохнут! – не согласился Допиро.
– А вот и нет, – наклонился к нему Саня. Дней пять попостятся, а потом начнут жрать друг друга. Выживет сильнейший, – такого называют "крысиный король". Его надо выпустить и он займется остальными.
– Не, такого не может быть, – не согласились парни с плавбазы. Заливаешь.
– Ну, смотрите, мое дело предложить, – пожал Саня плечами и мы хлопнули из огнетушителя еще по кружке.
– А кто тебе рассказал эту туфту? – закуривая «Приму», поинтересовался я у Сани.
– Сам ты туфта, – обиделся тот. – Это я слышал, когда был на практике на «Крузенштерне», после мореходки. Боцман рассказывал. А он протрубил на флоте лет двадцать.
– Боцман говоришь? – заинтересованно взглянул на Саню плавбазовский старшина. С «Крузенштерна»? Тогда другое дело. А, Серега? – пихнул он в бок, начавшего клевать носом приятеля
– Ага, другое, – очнулся тот. Наливай…
Утром воскресенья, кряхтя и переругиваясь, наши знакомцы подняли с пристани на «Иртыш» бочку из-под дизтоплива и поволокли ее в низы.
– Думаешь получится? – поинтересовался я у Сани.
– Да хрен его знает, – флегматично ответил приятель, сплевывая за борт.– Я лично не пробовал.
А в понедельник мы вышли на очередную отработку в море, откуда вернулись спустя месяц.
Помывшись в плавбазовской бане поужинали и завалились спать. На следующий день был назначен строевой смотр, и мы обретались на базе.
– Интересно, как там у наших крысоловов, получилось чего? – надраивая асидолом потускневшую бляху, – вякнул Допиро.
– Вечером узнаем, – сказал Саня, отпаривая шипящим утюгом клеша.
После ужина, когда в кубрике застрекотала экипажная «Украина», мы втроем поднялись наверх и отыскали своих знакомцев.
– Какие успехи на крысином фронте? – спросил Витька у старшины.
– Ништяк, кореша! – радостно заявил тот. – Все получилось. «Тирпиц» давит крыс лучше кошки. А мне во, – очередную соплю навесили, ткнул пальцем в третью лычку на погоне.
Годок
Незадолго до моего увольнения в запас, в наш экипаж вместе с молодым пополнением из Ленинградского отряда подводного плавания прибыл матрос, который всех здорово заинтересовал. Во-первых, своей внешностью – по росту и ширине этот коротышка был одномерным, во – вторых дикцией, говорил он мало и невнятно, а еще возрастом – парню было под тридцать.
Впоследствии выяснилось, что его за что-то выперли с последнего курса ветеринарного института, и парень загремел на три года на флот.
Этим сразу же воспользовались юмористы из БЧ-5, куда попал новичок и сообщили тому, что матросам с таким образованием на лодках сразу же присваивают звания старшин. Иди мол, к механику и дело в шляпе. Тем более что и возраст у тебя подходящий. Чем не старшина?
Тот и пошел. Какой разговор состоялся между ним и крайне нервным «дедом» история умалчивает, но от него молодой вышел весь в соплях, и сразу же был препровожден в трюм, убирать гидравлику. А советчики, похлопывая его по плечам, советовали все это так не оставлять и жаловаться замполиту.
Молодой этого делать не стал, но через несколько дней снова попал «в историю».
Вернувшись вечером с лодки в казарму и увидев, что несколько старшин возлегли на койки, он тоже взгромоздился на свою, на втором ярусе.
Парня тут же согнали и разъяснили – валяться на койках до отбоя можно только старослужащим (годкам). Малый стал препираться, за что получил наряд вне очереди и кличку «годок».
А еще через некоторое время выяснилось, что он не знает даже азов трюмного дела – помпу не отличает от компрессора, а вентиль от манипулятора. «Маслопупы» во главе с командиром дивизиона возились с ним месяц – ни в зуб ногою. Что делать?
Решили – обкатается в море. Однако на первом же выходе «годок» едва не затопил отсек, открыв не тот клапан и его определили в помощники коку. Чистить картошку, рубить мясо и драить котлы. А когда вернулись, определили в верхневахтенные. Чего проще – стой с «калашом» в канадке у трапа и охраняй корабль.
Однако и тут с «годком» случилась неприятность.
Дело в том, что на всякой лодке, неподалеку от рубочной двери, кроме стационарного, вооружен так называемый шторм – трап. На тот случай, если кто из моряков оступится и свалится за борт. Помимо прочего, верхневахтенному вменялось в обязанность присматривать и за ним, чтоб не сперли. Есть на флоте такой бзик – тащить все, что плохо лежит.
Чего «годку» вздумалось возиться с трапом, осталось тайной, покрытой мраком. Может от скуки, а может чего померещилось. Короче он утопил рожок от автомата. Тот отстегнулся и булькнул в воду. Вместе с патронами. Помощника командира чуть «кондратий» не хватил.
После его матов и бурных дебатов с механиком, за борт спустили штатного водолаза, но, увы.
Тот исползал все дно под лодкой, но кроме россыпей консервных банок, ничего там не нашел.
В итоге «годок» загремел на губу, а корабль лишилась килограммов десяти спирта и нескольких банок пайковой икры. Именно во столько оценили потерю на базовом оружейном складе.
Сразу же после отсидки, посоветовавшись между собой, отцы-командиры списали парня на бербазу – от греха подальше.
Прошло несколько месяцев. Как-то вернувшись с морей, мы сидели в курилке у контрольно-дозиметрического пункта, грелись на солнышке и дымили сигаретами.
– Кореша, глядите, никак наш «годок», – сказал кто-то из ребят, ткнув пальцем в пространство. И точно. По асфальтированному покрытию, тянущемуся вдоль лодочных пирсов, в сторону КДП неспешно шествовал наш герой.
И – «ба!». На его плечах золотились старшинские лычки.
При встрече выяснилось, что он теперь служит на подсобном хозяйстве в качестве ветфельдшера, где, наконец, нашел свое призвание.
Так что, никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь…
Случай с коком
– Саня, ну не надо, – вяло обороняется от крепких объятий смазливая девица в тонкой репсовой униформе.
Мордастый Саня, в короткой белой курточке и черной пилотке на башке, что-то мычит и усиливает натиск.
– О-о, – томно стонет девица, чувствуя, как настойчивые руки шарят за пазухой.
– Абрамов! – орет кто-то с верхней палубы, потом звенит трап, и на двери запертой изнутри каюты дергается рукоятка.
– Твою мать, – шипит Саня, отпуская свою пассию, и щелкает запором.
За дверью стоит матрос в ватнике.
– Чего надо?!
– Консервированную картошку в банках привезли, – шмыгает тот носом. Куда грузить?
– Ир, обожди секунду, я щас, – оборачивается Саня к девушке, выходит из каюты и задвигает дверь.
Саня Абрамов, старший кок на недавно спущенном на воду, подводном крейсере.
А Ира, одна из малярш, работающих на нем в заводе. Том самом, который эти крейсера делает. Ночью ожидается очередной выход в море, и на корабль грузят продукты.
– Так, – говорит Абрамов, спустившись вместе с матросом в трюм. – Вот сюда и складывайте эти гребаные банки. Мудаки, не могли свежей привезти.