Камера передвинулась на второй этаж. Упорно игнорируя кровать, с которой теперь были сняты простыни и матрасы, Джексон нацелился взглядом на собрание книг, которые Полли читала перед сном. Вроде все как было. Детские книги, купленные для детей, которых у них теперь никогда не будет, предназначались для гостевой комнаты, где, как они надеялись, когда-нибудь разместится их сын или дочь. Надеялись и на то, что получится переехать в дом попросторней. Надеялись состариться вместе. Надеялись поймать убийцу. Много у них было надежд, и теперь все они пошли прахом…
Последовав за оператором-криминалистом в гостевую комнату, Джексон вдруг неожиданно кое-что вспомнил. Гордостью и отрадой Полли была настоящая библиографическая редкость – первое издание одной из детских книг Роалда Даля[17], напечатанное в США. Джексон в свое время специально искал его, чтобы подарить ей на Рождество. Не могло ли оно привлечь интерес Неона?
Джексон присмотрелся к полкам. Сердце разочарованно пропустило удар – рано обрадовался. Вон она, на почетном месте, стоит себе целая и невредимая.
Расстроенно отрывая взгляд от экрана, он вдруг мельком уловил незнакомый корешок. Сразу же отмотал запись назад, поставил на паузу и наклонил голову, чтобы было удобней прочесть заглавие: «Из Лас-Вегаса с любовью». Фамилия автора звучала так, словно ее составили сразу из нескольких языков.
– Лас-Вегас, – повторил вслух Мэтт. Царство игровых автоматов, казино, ломбардов и отелей, рай для девочек по вызову и мошенников, игроманов и воров, пьяниц и убийц. Холодный трепет, известный только детективам по расследованию убийств, пробежал по телу: Лас-Вегас – это еще и цитадель Неона! Этот вид рекламы практически родился здесь.
Человек, убивший его жену, ничего не взял. Он кое-что оставил.
«Намеренно», – подумал Джексон, протягивая руку за кожаной курткой.
Быстро бросив взгляд на часы, минутная стрелка на которых неумолимо подползала к четверти десятого, он пулей вылетел из здания и бросился к подземной парковке. Через несколько минут его «Мини Купер» уже мчался прочь из центра в сторону окраины города. В это время, учитывая пробки и идиотские ограничения скорости, ехать ему как минимум минут тридцать пять. В результате до крайнего срока оставалось меньше десяти минут. До его собственного крайнего срока.
11
Сглотнув перехвативший горло комок, Джексон бросил последний взгляд на разворачивающуюся перед ним ночную жизнь. Огни десятков ночных клубов и баров разливались по тротуарам, предъявляя свои права на улицы. Интересно, нет ли сейчас где-нибудь среди них Неона, рыскающего в толпе, подкрадывающегося к добыче, планирующего свое очередное представление?
Центр города представлял собой бутылочное горлышко. Все светофоры ополчились против него. Под тиканье невидимых часов он наконец вдавил педаль в пол, едва оказавшись на свободном пространстве, и, выплевывая из-под шин грязь и гравий, прибыл на место в девять пятьдесят три.
Шторы были задернуты. Когда Джексон открывал дверь, перед глазами, как в тот раз, вновь возникла сине-белая полицейская лента, хотя последние обрывки ее давно унес ветер. Его словно отбросило назад в тот вечер, со всей его болью, мукой и обреченным чувством потери. Во рту пересохло, в налившемся тяжестью затылке навязчиво застучало. Мысленно приказав себе встряхнуться, он направился прямо наверх, перескакивая через ступеньки. Главная спальня была теперь пуста – о некогда произошедшем здесь напоминали лишь следы порошка для снятия отпечатков пальцев да дыры в стенах, с которых сняли развешанные Неоном инсталляции.
Взбежав по лестнице на второй этаж, Джексон выдернул из кармана куртки пару перчаток, которые носил с собой, как талисман, и натянул их. У него не было сомнений, что убийца действовал с такой же тщательностью.
Визитная карточка Неона, «Из Лас-Вегаса с любовью», приманивала его из своего безопасного укрытия на книжном шкафу. Стиснув зубы, Джексон протянул руку, вытащил книгу, раскрыл. Прямо на форзаце – короткая дарственная надпись, выведенная печатными буквами тонким фломастером: «Старшему детективу-инспектору Мэтту Джексону. Приятного просмотра. Н.».
Сильно забился пульс. На верхней губе выступили бисеринки пота. Мэтт вгляделся попристальней и увидел, что под надписью скрываются едва заметные полустертые карандашные отметины, словно Неон предварительно потренировался, чтобы потом написать свое послание набело. Нет ли тут других скрытых посланий и ключей? Пока непонятно. Бесспорно одно: Неон вступил с ним в прямой контакт, а это означало долгожданный прорыв – нечто осязаемое, с чем можно работать, четкий след, по которому можно идти. Это у него теперь было. А вот чего у него практически не осталось, так это времени.
Джексон бросил взгляд на часы. Три минуты. Что такое три минуты? Нет, нужно немедленно прервать исполнение заказа!
Судорожно нашарив телефон, вызвал таинственного «Джона». Один гудок, и тут же бесстрастный механический голос: «Вызываемый абонент недоступен». Все, больше никак не связаться!
Слетев вниз по лестнице обратно на первый этаж, Джексон метнулся в кухню, выдернул из деревянного блока нож с тонким лезвием. И что теперь? Откуда появится киллер? Позвонит ли в дверной звонок и прихлопнет его в ту же секунду, как он откроет? Или проскользнет с черного хода и выстрелит в спину? Парень уже наверняка прямо здесь, внутри.
«Думай!»
Джексон подстраховался – выключил верхний свет, включил лампу и нырнул за диван, скрючившись в три погибели. Лучшее, что он мог сделать. Не считая ножа, единственным его союзником был фактор неожиданности. Все чувства многократно усилились. Он чуть ли не физически ощутил, как давит на него воздух комнаты, сжимается вокруг него. На языке появился соленый вкус, ноздри наглухо забил запах его собственного страха. Зрение обострилось и сфокусировалось, как никогда, – и, как это ни странно, стало монохромным. Он мог поклясться, что слышит какую-то музыку, навязчивую и отдаленную – слуховой обман, породивший мелодию из каких-то еле слышных посторонних шумов? Или воспоминание о уже слышанном?
Еще один взгляд на часы подсказал ему, что осталась ровно одна минута. Джексон надеялся, что киллер окажется человеком пунктуальным.
* * *
– Держи, – сказала Айрис, всовывая пару сотенных таксисту, пожилому азиату и хорошему семьянину, если фотография на приборной панели соответствовала действительности.
Тот изумленно выкатил глаза.
– Но, мэм, это слишком много! Почти в десять раз больше!
– Только не от того, кого ты в жизни не видел.
Ему понадобилась пара секунд, чтобы осмыслить намек. Когда до него наконец дошло, таксист отпрянул, его лицо провалилось в темноту кабины.
– Мне не нужны неприятности, – проговорил он, запинаясь. – Я человек добропорядочный!
Она не стала ни соглашаться, ни опровергать это заявление.
– Так что, пожалуйста, мэм: просто заплатите по нормальному тарифу, и мы в расчете.
Айрис скрипнула зубами. И так времени в обрез, так еще и водитель совестливый попался! Она уже выбивалась из графика, и это ее напрягало. Айрис наклонилась вперед.
– Это твоя семья? – Ее глаза метнулись к фото.
Он проследил за направлением ее взгляда, явно обеспокоенный.
– Моя.
– Гляжу, у тебя много детей…
Он откашлялся.
– Мэм, я…
– Тогда эти деньги будут очень кстати!
Она пропихнула купюры в окошко перегородки, так что они разлетелись по пассажирскому сиденью. Таксист так разинул на них рот, словно это были не мятые бумажки, а тридцать сребреников – которыми, по разумению Айрис, они и являлись.