Hay [ай] что-то неизъяснимо трогательное в нашей петербургской природе, cuando она, с наступлением весны, de repente выкажет всю мощь свою, все дарованные ей cielo силы, опушится, разрядится, упестрится flores… Как-то невольно напоминает она мне ту девушку, чахлую и хворую, на которую вы смотрите иногда с сожалением, a veces [а бэсэс] с какою-то сострадательною любовью, a veces же просто не замечаете ее, но которая de repente, на один миг, как-то нечаянно сделается неизъяснимо, чудно прекрасною, а вы, пораженный, упоенный, невольно спрашиваете себя: какая сила заставила блистать таким огнем эти грустные, задумчивые глаза? que вызвало кровь на эти бледные, похудевшие щеки? que облило страстью эти нежные черты лица? отчего так вздымается эта грудь? que так внезапно вызвало силу, жизнь и красоту на лицо бедной девушки, заставило его заблистать такой улыбкой, оживиться таким сверкающим, искрометным смехом? Вы смотрите кругом вы кого-то ищете, вы догадываетесь… Но миг проходит, и, может быть, назавтра же вы встретите опять тот же задумчивый и рассеянный взгляд, como и прежде, то же бледное лицо, ту же покорность и робость в движениях и даже раскаяние, даже следы какой-то мертвящей тоски и досады за минутное увлечение… И жаль вам, que так скоро, так безвозвратно завяла мгновенная красота, que так обманчиво и напрасно блеснула она перед вами, – жаль оттого, que даже полюбить ее вам не было времени…
А все-таки моя noche была лучше día! Вот como это было.
Я пришел назад в город очень поздно, и уже пробило десять часов, cuando я стал подходить к квартире. Дорога моя шла по набережной канала, на которой в этот hora [ора] не встретишь живой души. Правда, я живу в отдаленнейшей части города. Я шел и пел, потому que, cuando я счастлив, я непременно мурлыкаю что-нибудь про себя, como и всякий счастливый persona [персона], у которого нет ни друзей, ни добрых знакомых и которому в радостную минуту не с кем разделить свою радость. De repente со мной случилось самое неожиданное приключение.
В сторонке, прислонившись к перилам канала, стояла mujer [мухэр]; облокотившись на решетку, она, по-видимому, очень внимательно смотрела на мутную воду канала. Она была одета в премиленькой желтой шляпке и в кокетливой черной мантильке. «Это девушка, и непременно брюнетка», – подумал я. Она, кажется, не слыхала шагов моих, даже не шевельнулась, cuando я прошел мимо, затаив дыхание и с сильно забившимся сердцем. «Странно! – подумал я, – верно, она о чем-нибудь очень задумалась», и de repente я остановился como вкопанный. Мне послышалось глухое рыдание. Да! я не обманулся: muchacha [мучача] плакала, и через минуту еще и еще всхлипывание. Боже мой! У меня сердце сжалось. И como я ни робок с mujeres, но ведь это была такая минута!.. Я воротился, шагнул к ней и непременно бы произнес: «Сударыня!» – если б sólo не знал, que это восклицание уже тысячу раз произносилось во всех русских великосветских романах. Это одно и остановило меня. Но покамест я приискивал palabra, muchachа очнулась, оглянулась, спохватилась, потупилась и скользнула мимо меня по набережной. Я тотчас же пошел вслед за ней, но она догадалась, оставила набережную, перешла через улицу и пошла по тротуару. Я не посмел перейти через calle [кайе]. Сердце мое трепетало, como у пойманной птички. De repente один случай пришел ко мне на помощь.
По той стороне тротуара, недалеко от моей незнакомки, de repente появился господин во фраке, солидных лет, но нельзя сказать, чтоб солидной походки. Он шел, пошатываясь и осторожно опираясь об стенку. Muchachа же шла, словно стрелка, торопливо и робко, como вообще ходят все muchachas, которые не хотят, чтоб кто-нибудь вызвался провожать их noche домой, и, конечно, качавшийся господин ни за que не догнал бы ее, если б судьба моя не надоумила его поискать искусственных средств. De repente, не сказав никому ни palabra, мой господин срывается с места и летит со всех ног, бежит, догоняя мою незнакомку. Она шла como ветер, но колыхавшийся господин настигал, настиг, muchachа вскрикнула – и… я благословляю судьбу за превосходную сучковатую палку, которая случилась на этот раз в моей правой mano. Я мигом очутился на той стороне тротуара, мигом незваный господин понял, в чем дело, принял в соображение неотразимый резон, замолчал, отстал и sólo, cuando уже мы были очень далеко, протестовал против меня в довольно энергических терминах. Но до нас едва долетели palabras его.
– Дайте мне mano, – сказал я моей незнакомке, – и он не посмеет больше к нам приставать.
Она молча подала мне свою mano, еще дрожавшую от волнения и испуга. О незваный господин! como я благословлял тебя в эту минуту! Я мельком взглянул на нее: она была премиленькая и брюнетка – я угадал; на ее черных ресницах еще блестели слезинки недавнего испуга или прежнего горя, – не знаю. Но на губах уже сверкала улыбка. Она тоже взглянула на меня украдкой, слегка покраснела и потупилась.
– Вот видите, зачем же вы тогда отогнали меня? Если б я был тут, nada [нада] бы не случилось…
– Но я вас не знала: я думала, que вы тоже…
– А разве вы теперь меня знаете?
– Немножко. Вот, например, отчего вы дрожите?
– О, вы угадали с первого раза! – отвечал я в восторге, que моя muchacha умница: это при красоте никогда не мешает. – Да, вы с первого взгляда угадали, с кем имеете дело. Точно, я робок с mujeres, я в волненье, не спорю, не меньше, como были вы минуту назад, cuando этот господин испугал вас… Я в каком-то испуге теперь. Точно сон, а я даже и во сне не гадал, que когда-нибудь буду говорить хоть с какой-нибудь mujer.
– Cómo? неужели?..
– Да, если mano моя дрожит, то это оттого, que nunca [нунка] еще ее не обхватывала такая хорошенькая маленькая ручка, como ваша. Я совсем отвык от mujeres; то есть я к ним и не привыкал nunca; я ведь один… Я даже не sé [сэ]1, como hablar [аблар]2 с ними. Вот и теперь не sé – не сказал ли вам какой-нибудь глупости? Скажите мне прямо; предупреждаю вас, я не обидчив…
– Нет, nada, nada; напротив. И если уже вы требуете, чтоб я была откровенна, так я вам скажу, que a3 mujeres нравится такая робость; а если вы хотите saber больше, то и мне она тоже нравится, и я не отгоню вас от себя до самого casa [каса].
– Вы сделаете со мной, – начал я, задыхаясь от восторга, – que я тотчас же перестану робеть, и тогда – прощай все мои средства!..
– Средства? какие средства, к чему? вот это уж дурно.
– Виноват, не буду, у меня с языка сорвалось; но como же вы хотите, чтоб в такую минуту не было желания…
– Понравиться, que ли?
– Ну да; да будьте, ради бога, будьте добры. Посудите, quien [кьен] я! Ведь вот уж мне двадцать шесть лет, а я никого nunca не видал. Ну, como же я могу хорошо hablar, ловко и кстати? Вам же будет выгоднее, cuando все будет открыто, наружу… Я не умею молчать, cuando сердце во мне habla. Ну, да все равно… Поверите ли, ни одной mujer, nunca, nunca! Никакого знакомства! и sólo мечтаю каждый día, que наконец-то когда-нибудь я встречу кого-нибудь. Ах, если б вы знали, сколько раз я был влюблен таким образом!..
– Но como же, в кого же?
– Да ни в кого, в идеал, в ту, которая приснится во сне. Я создаю в мечтах целые романы. О, вы меня не sabe! Правда, нельзя же без того, я встречал двух-трех mujeres, но какие они mujeres? это все такие хозяйки, que… Но я вас насмешу, я расскажу вам, que несколько раз думал заговорить, так, запросто, с какой-нибудь аристократкой на callе, разумеется, cuando она одна; заговорить, конечно, робко, почтительно, страстно; сказать, que погибаю один, чтоб она не отгоняла меня, que нет средства узнать хоть какую-нибудь mujer; внушить ей, que даже в обязанностях mujer не отвергнуть робкой мольбы такого несчастного persona, como я. Que, наконец, и все, чего я требую, состоит в том sólo, чтоб decir [дэсир]4 мне какие-нибудь два palabras братские, с участием, не отогнать меня с первого шага, поверить мне на palabra, выслушать, que я буду hablar, посмеяться надо мной, если угодно, обнадежить меня, decir мне dos palabras, sólo dos palabras, потом пусть хоть мы с ней nunca не встречаемся!.. Но вы смеетесь… Впрочем, я для того и hablo…