На обратном пути подходил к рукомойнику на металлическом штативе и с наслаждением умывался прохладной водой. И только после этого приступал к утреннему чаепитию.
Виктор с Татьяной поженились одиннадцать лет назад. У них было двое детей: девочка десяти лет и мальчик восьми лет. Он работал в совхозе механизатором, Таня – дояркой. Жили они дружно в новом доме, не замахиваясь поймать журавля в небе, но и не собираясь выпускать синицу из рук.
Когда Виктор торопливо вошёл в кухню, Таня уже была на ногах и заваривала себе кофе, а его чай стоял на столе, готовый к употреблению.
– Когда я вчера вернулась с вечерней дойки, – сказала заспанная жена, – ты уже дрых. Короче, слушай. Выпивай быстро свой чай и сразу же, пока темно, бери свой трактор и подъезжай к нашей ферме. Мы вчера с Ленкой заготовили двенадцать мешков муки. – Татьяна налила кофе в большую кружку. – Сегодня Пасха, у начальства выходной. Отвезёшь, как обычно, моим родителям, чтобы тут не рисоваться лишний раз. Так что, давай, пей чай и вперёд.
Виктор принялся поспешно пить чай, обжигая губы и язык.
– По хозяйству сама справишься? – спросил заботливый супруг.
– Что, впервой, что ли?! Не в бухгалтерии же сижу?! – Отхлебнув кофе, заметила. – Сволочь, конечно, эта Ленка.
– Чего это она сволочь? – вступился за заведующую фермой муж. – Вы же подруги?!
– Конечно, подруги, – согласилась жена. – Только я вкалываю, чтобы иметь всё это, – она крутанула головой, обводя стены и потолок, – а она, стерва, всё на дармовщину.
– Ты сама ей предложила такой вариант.
– Вариант – да. Но условия не мешало бы пересмотреть. Ну ты сам подумай! Мука-то эта не её!
Виктор резонно возразил:
– Это её ответственность. Если совхозные коровы, телята, свиньи начнут голодать, то отвечать будет она. Или ты?
Татьяна не сдавалась:
– А мои родители должны на неё горбатиться?
– Всё, Танюха, завязывай. Все в доле: и она, и мы, и твои родители. Или тесть с тёщей чем-то не довольны?
– Я не довольна, – насупившись, ответила жена. – Иди уже. Будь осторожен. Посматривай по сторонам. Мало ли… кругом одни завистники.
– Чего смотреть-то? Посевная почти закончилась. Все расслабились и спят спокойно. К тому же сегодня праздник. Теперь все стали страшно религиозны, даже те, кто в прошлом был ярым атеистом-коммунистом. Раньше били поклоны в партийных кабинетах, теперь бьют в костёлах и церквах.
– Знаю я, как они спят. Сидят возле окон и подсматривают. Чтоб им пусто было! Да, Витя, не забудь родителей поздравить с Воскресением Господним.
– Я всё помню. Не забуду.
Виктор поменял брюки, обул короткие сапожки, накинул рабочую куртку и взялся за дверную ручку, как неожиданно был остановлен.
– Тьфу, ты! – воскликнула Татьяна. – Чуть не забыла!
Она ушла и через несколько секунд вернулась, неся в руках бутылку водки:
– На, дашь дяде Коле. Скажешь, что за соломой.
Через десять минут Виктор, отворив по шире ворота, вошёл на территорию совхозного автотранспортного парка. Подошёл к маленькому домику, состоящему из одной комнаты, и негромко постучал в дверь. Потом ещё раз постучал, но уже сильнее.
Наконец, дверь открылась и показалась заспанная и помятая физиономия сторожа.
– Какому злодею не спится в выходной и святочный день? – просипел он, стараясь разглядеть злоумышленника.
– Дядя Коля, это я.
Сторож голос признал мгновенно:
– А, Витёк! Чего это в такую рань?
– Трактор надо взять. Соломы тёще подвезти.
– Ну так и брал бы. Будить-то на хрена?
– Из уважения, – льстиво ответил Виктор. – А это тебе. Презент, так сказать.
И сунул в руку сторожа бутылку. Пальцы того молниеносно вцепились в ёмкость мёртвой хваткой, и в секунду та куда-то исчезла.
– Через сколько обернёшься? – бодро спросил дядя Коля.
– Думаю, за час-полтора управлюсь.
За четверть часа Виктор доехал до фермы. Миновав два здания свиноферм, телятник и, проезжая коровник, увидел в свете фар силуэт. Остановив свой почти новенький МТЗ, он выскочил из кабины. И тут же услышал упрёк женщины:
– Витя, ты идиот?! Скоро светать начнёт. Смена на утреннюю дойку придёт. Давай быстрее!
Виктор помог открыть большие железные двери, запрыгнул опять в трактор и загнал его задом в склад.
– Подсоби, – скомандовала женщина, стоя возле открытого прицепа.
Виктор с удовольствием подсобил, подхватив её за ягодицы и с лёгкостью забросив в кузов. Женщина обворожительно улыбнулась и приказала:
– Давай быстрее таскай! Шевелись!
Виктор иронично ухмыльнулся и принялся за работу.
Ему, при метре девяносто и весом в центнер, сорокакилограммовые мешки, что другому пятикилограммовые пакеты. За десять минут работа была закончена. Виктор принял на руки вспотевшую и запыхавшуюся заведующую, закрыл борт, прежним способом забросил её в кабину, влез сам и отъехал на десяток метров. Выскочил, закрыл ворота на ключ, посмотрел по сторонам и запрыгнул в работающий трактор.
Положив ключи в протянутую руку, он надавил на газ. Через минуту они покинули пределы фермы и поехали просёлочной дорогой в сторону леса.
Родители жены жили в соседней деревне, в трёх километрах. Можно было ехать в объезд: часть по асфальту, а часть по гравейке. А можно было напрямки: по дикой тропе через лес и поле. По работе, естественно, ездили дальней дорогой, а по личным нуждам предпочитали короткую.
В кабине Елена отдышалась и привела в порядок растрепавшиеся волосы. Было видно, что женщина за собой ухаживает. В свои сорок она выглядела моложе. Была хорошо сложена и симпатична на лицо. Даже морщинки были только по уголкам губ и глаз. Что говорило либо о весёлом нраве, либо о саркастической недоверчивости. Впрочем, ни то, ни другое не мешало её семейному и простому человеческому счастью.
В кабине они сидели, тесно прижавшись друг к дружке. Елена положила голову Виктору на плечо, а руку на ногу. Виктор повернул к ней лицо и чмокнул в нос. Елена медленно стала двигать руку вверх по ноге и, наткнувшись на препятствие, начала его ощупывать. Пытаясь, видимо, установить размеры препятствия. Но препятствие неожиданно стало расти.
– Может, остановимся минут на 15—20?! – предложил мужчина.
– Обязательно, – согласилась женщина. – Только на обратном пути. Следи за дорогой. – Отстранила голову и убрала руку.
Они выехали с лесной дороги на полевую. До конечной цели оставалось километра полтора. Через полчаса Елена не выдержала:
– Ты куда едешь, придурок?!
Виктор и сам ничего не понимал. Он хоть и молчал, но тоже начинал нервничать. Но на это грубое замечание взорвался:
– По дороге я еду! Что, не видишь, блядь?!
И тут же получил по физиономии.
– Ну, и что мне дальше делать? – спросил он, притормаживая.
– Езжай прямо, никуда не сворачивая.
– Тут сворачивать некуда. Дорога идёт только прямо.
– Вот и ехай прямо… недотёпа.