То ли от радости неожиданной встречи, то ли
от вечного тягла двойной жизни, ему захотелось не то чтобы поразить
воображение Томилы, но как бы заявить о себе настоящем. Форму он купил на
рынке в Ялте два года назад, то есть в девяносто третьем, после распада
СССР, после расстрела парламента, как знак протеста, достал из тайника все
свои награды и пришил к генеральскому кителю золотые плетеные погоны
образца шестидесятых годов. И фуражка оказалась современная, позорная, с
южноамериканской высокой тульей, но другой, настоящей, русского покроя уже
негде было взять.
За столом возникла долгая пауза. Более всего ошарашен был каперанг.
Тот просто язык проглотил, увидев в приятеле генерал-лейтенанта. Томила
лишь рассмеялась, захлопала в ладоши и заявила, что Мавру нужно сниматься
в кино. А Радобуд вдруг стал говорить ему "вы", как-то сразу очужел и,
прихватив с собой дежурного профессора-лодочника, удалился.
После пира, когда женщины разбрелись спать, а обряженный в привычную
спортивную форму Коноплев принялся мыть посуду, каперанг вернулся и
неожиданно заявил:
- Я догадывался, вы не простой человек. Вы не школьный учитель, как
представлялись. И возраст скрываете.
- Что с тобой случилось, капитан? - спросил Мавр. - Это же театр, и
ничего больше. Форму купил в Ялте по случаю, вместе с орденами. После
смерти Любы скучно жить стало... Хотел перед Томилой хлестануться.
- В прошлом году ко мне приходили люди... Спрашивали про вас.
Выпытывали, что знаю, чем вы занимаетесь, с кем встречаетесь, кто
приезжает отдыхать. Шантажировали...
- Что же ты сразу не сказал?
- Расстраивать не хотел, да и не поверил им, что вы другой человек,
не тот, за кого себя выдаете... Эти люди не из милиции, слишком дотошные и
умные. Склоняли шпионить за вами, но мне ведь терять нечего...
- Спасибо... Вытирай посуду. Радобуд послушно схватил полотенце.
- Теперь убедился: вы на самом деле генерал.
- Это моя мечта юности! - засмеялся Мавр. - А сейчас, видно, в
детство впадаю, форму купил, за Звезду и ордена такие деньги выложил!..
Оказалось, дешевая подделка.
- Я двадцать лет на флоте оттрубил. И кое-что повидал. Форма на вас
сидит. Вы ее поносили дай бог всякому. И ордена натуральные...
- И все-таки это шутка...
- Теперь я понял, кто выступал на митинге, - почти шепотом сообщил
Радобуд. - Все гадал, кто?..
- На каком таком митинге?
- В Ялте!.. Октябрь девяносто третьего, расстрел парламента России...
- Не хватало еще на митингах выступать! Я не по этой части...
- Это были вы! Вы призывали отставных офицеров встать в строй и взять
оружие, - заговорил с оглядкой. - Точно, вы... Загар только с вас уже
сошел. Но он всегда к октябрю смывается...
- Будет врать-то, каперанг! Какой из меня полководец? Я больше по
женской части, массаж, моцион...
- Ну, как хотите, товарищ генерал, - Радобуд ничуть не расстроился. -
А скажите мне... ну, по секрету, что ли. Неужели Россия теперь никогда не
встанет с колен? Я так переживаю, товарищ генерал!.. Я готов был идти за
вами в Ялте! И сейчас готов!.. Но кругом одни изгои! С кем идти?
Мавр отложил не отмытую тарелку и снял фартук.
- Знаешь что, каперанг... А не прокатиться ли нам на катере по
ночному морю? Тот все понял, лихо козырнул:
- Есть, товарищ генерал!
Они пришли на лодочную пристань, отбоярились от компании Курбатова,
который заступил на дежурство, взяли катер, в полном молчании отошли от
берега на полтора километра и легли в дрейф.