Комментируя это место, святитель Иоанн Златоуст подчеркивает божественную высоту врученного апостолам пастырского служения: «Кто размыслит, как важно то, что человек, еще облеченный плотью и кровью, может присутствовать близ блаженного и бессмертного Естества, тот ясно увидит, какой чести удостоила священников благодать Духа. Люди, живущие на земле и еще обращающиеся на ней, поставлены распоряжаться небесным и получили власть, которую Бог не дал ни ангелам, ни архангелам… Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну (Ин. 5:22), а я вижу, что Сын весь этот суд вручил священникам. Они возведены на такую степень власти, как бы уже переселились на небеса, превзошли человеческую природу и освободились от наших страстей»[36]. Очевидно, что именно такое восприятие пастырства лежало и в основании пастырского богословия апостолов, ибо главный вопрос, на который они стремились ответить, заключался в том, как возможно и кому возможно понести это Божественное служение, которое в полной мере мог поднять только Богочеловек Иисус Христос.
Вопросы к параграфу:
1. Чему Христос учил апостолов как будущих пастырей?
2. Как характеризовал пастырство святитель Иоанн Златоуст?
3. Что было центральной темой пастырского богословия апостолов?
6. Пастырское богословие и пастырский опыт апостола Павла
Получив для устроения Церкви от Христа дар пастырства, дар священства, апостолы не могли не задумываться о том, кому они смогут в дальнейшем передавать этот дар, иными словами, должны были ответить на выше уже поставленный вопрос: кто и как может понести Божественный дар пастырства? Ответ на него мы находим прежде всего в посланиях апостола Павла, причем не только в тех, которые принято называть пастырскими и в которых сосредоточены пастырские наставления апостола его ученикам, – и в других посланиях мы находим не менее драгоценное для нас описание собственного пастырского опыта апостола.
Прежде всего необходимо обратить внимание на то, что в эпоху, когда все или почти все в Церкви совершалось по прямому указанию Духа – в том числе и избрание на пастырское служение, апостол закладывает основу канонических требований к кандидату в священство. Эти требования, как и подобает канонам вообще, охватывают преимущественно внешнюю сторону дела. Будущий епископ (пресвитер) должен не иметь грубых пороков, не иметь пристрастия к деньгам, вину и ссорам, быть мужем одной жены, любить странников, быть честным, благочестивым, учительным, хорошо управлять своим домом, иметь доброе свидетельство от внешних и прочее (1 Тим. 3:1-7). Все сказанное можно свести к одному – жизнь ставленника прежде всего не должна быть соблазнительна ни для своих, ни для чужих, чтобы не понесла в чем урона Церковь Бога Живого, которая есть столп и утверждение истины (1 Тим. 3:15)[37]. Однако, как только ставленник получает дар с возложением рук священства (1 Тим. 4:14)), требования существенно меняются, они становятся неизмеримо выше: Будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим. 4:12).
Святитель Феофан толкует эти слова так: «словом… чтобы и содержание и образ речи были назидательными… житием… во взаимообращении: всякого встречать с уважением к нему и готовностью сделать ему добро, словом и делом, не допуская никакой вольности в обращении… любовью… Пастырь, приемля паству в свои руки, должен всех принять, как кровных чад и как родных… духом… быть отрешену от всего тварного и чувственного и все творить во славу Божию и не превозноситься даром благодати, но паче смиряться, боясь оказаться не настолько деятельным, сколько следовало бы, судя по данному дару… верой… Есть две веры: вера правая, приемлющая без сомнения помышлений все, открытое нам Богом, и вера, в Боге уверенная, что не оставит предавшего себя Ему… чистотой… целомудрием, непредпочтением никого»[38].
Будучи Божественным и в этом смысле незаслуженным, дар нуждается в возгревании (2 Тим. 1:6), так как это единственный способ вместить и не растратить его. Для этого необходимо, во-первых, вникать в себя и в учение (1 Тим. 4:16). В этих словах трудно не усмотреть прежде всего очевидное указание на накопление пастырского опыта как на внутреннее осознание жизни во Христе. Лучший комментарий к этому месту можно найти у святого Иоанна Кронштадтского. В своей сарапульской беседе с пастырями, значение которой для пастырского богословия, быть может, не менее велико, чем значение беседы преподобного Серафима с Мотовиловым для духовной жизни вообще, он говорил так: «О своем душевном состоянии могу сказать вам, что исполняю древнее великое правило: познай самого себя. Это содержание всей моей жизни, и доселе я не перестаю “познавать самого себя”. Чрез это я познаю свою беспомощность во всех отношениях, а это меня заставляет смиряться… и постоянно просить у Бога благодатной помощи, для очищения от грехов. И это знание своих человеческих немощей заставляет меня и помогать другим, и молиться за них, сочувствовать, прощать и т. п. Особенно для меня ценно изучение моей человеческой природы потому, что чрез это я познаю главные свойства Божии; я на себе познаю, насколько Господь наш милосерд, долготерпелив, всемогущ, в помощи нам “скоропослушлив”»[39].
Однако одного только богопознания через самопознание еще недостаточно. Второе необходимое средство для возгревания дара священства, согласно апостолу, есть страдание: страдай с благовестием Христовым силою Бога (2 Тим. 1:8). Эти слова, очевидно, также нуждаются в пояснении. Благовестие совершается силою Бога и не может быть вменено в заслугу пастырю (Горе мне, если не благовествую… (1 Кор. 9:16)); единственное, что он может привнести от себя – это готовность принять страдание, так как и сама сила перенести его – от Господа. Тот же апостол Павел пишет Колоссянам: восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за тело Его, которое есть Церковь (Кол. 1:24). По-своему эти мысли преломились и в учении о сострадательной пастырской любви митрополита Антония Храповицкого[40]. Наконец, святой Алексий Мечёв говорил, что пастырь должен «разгружать» скорби своих чад и брать их на себя и именно в этом видел свою главную задачу[41].
Это общее рассуждение подтверждается пастырским опытом самого апостола Павла. Уже святитель Григорий Богослов считал этот опыт уникальным и образцовым и сжато изложил его в своем «Слове о священстве»: «Он [апостол Павел] излагает законы рабам и господам, начальникам и подчиненным, мужам и женам, родителям и детям, супружеству и безбрачию, воздержанию и роскоши, мудрости и невежеству, обрезанию и необрезанию, Христу и миру, плоти и духу. За одних благодарит, других укоряет, одних именует своею радостью и венцем, других обличает в безумии. Кто ходит право, тем сопутствует и соусердствует; а кто ходит лукаво, тех останавливает. Он то отлучает, то утверждает любовь, то плачет, то веселится; то напоевает млеком, то касается тайн; то снисходит, то ведет с собою на высоту; то угрожает палицею, то объемлет духом кротости; то возносится с высокими, то смиряется со смиренными. Иногда он – меньший из апостолов, а иногда обещает представить доказательства, что в нем глаголет Христос. Иногда желает отъити и жрен бывает; иногда признает более нужным для верующих – пребывать ему во плоти. Ибо ищет не собственной пользы, но пользы чад, которых родил во Христе благовестованием; – такова цель всякого духовного начальства, – во всем презирать свое для пользы других! Павел хвалится немощами и скорбями; как бы некоторым убранством, украшается мертвостию Иисусовою; он не невежда в познании, хотя говорит о себе, что видит сквозь тусклое стекло и гадательно. Бодр духом, и изнуряет тело, истощая его, как противника; а вместе не научает ли и не вразумляет ли тем и нас, не превозноситься земным, не надмеваться ведением, не восставлять плоти против духа? Он за всех ратоборствует, за всех молится, о всех ревнует, за всех воспламеняется, – и за тех, которые вне закона, и за тех, которые под законом; он проповедник язычников, предстатель иудеев… Он подражает Христу, бывшему за нас клятвою, воспринявшему на Себя наши немощи, понесшему наши болезни, или скажу скромнее, он первый после Христа не отрекается страдать за иудеев, и притом как нечестивый, только бы они спаслись. Но к чему перечисляю подробности? Живя не для себя, но для Христа и для проповеди, распяв себе мир и распявшись миру и всему видимому, Павел все почитает маловажным и низким для своего желания»[42].