Затем он вытащил свернутый половик и бросил его на подножку, а на козлах соблазнительно развернул штуку ярко розового ситца. Девушка
продолжала следить за этими приготовлениями, и ее любопытство и недоумение все возрастали. С одной стороны, это больше всего напоминало выставку товаров обыкновенного
коробейника, однако мрачная внешность и грозное вооружение их хозяина никак не вязались со столь мирным и заурядным занятием. И вот девушка, делая вид, что прогоняет
нахальную курицу, вышла на пустырь поближе к фургону. Тут стало ясно, что путешественник давно ее заметил и ничуть не рассердился на ее интерес к нему, хотя и сохранял по
прежнему выражение суровой задумчивости. Он не прервал своего мирного занятия, но порой с его губ срывались яростные возгласы, словно его жгли воспоминания о былых
схватках. Однако, видимо, догадавшись, что девушка оробела и не решается подойти ближе, он внезапно нырнул в фургон, вновь появился с жестяным ведром и направился прямо в
ее сторону, угрюмо поглядывая по сторонам, словно в поисках чего то.
– Если вам ключик надобен, так он вон там, под ивами.
Владельцу волов ее голос показался очень приятным, хотя резковатый выговор, свойственный уроженцам Новой Англии, и был непривычен для его слуха. Он заглянул в глубины
безобразного синего чепца и увидел маленькое личико с неправильными чертами, очень бледное, но зато освещенное парой наивных и доверчивых карих глаз, удивленно взиравших
на мир. Их робкой владелице было, по видимому, лет семнадцать, но ее фигурка, хоть и облаченная в старое материнское платье оставалась из за тягот деревенской жизни и
постоянного недоедания еще детской и худенькой. Когда их взгляды встретились, она обнаружила, что лицо угрюмого незнакомца было еще совсем юным и отнюдь не грозным, а в
эту минуту его к тому же заливал кирпичный румянец! Там, где дело касается интуиции, прекрасный пол – даже в сельской глуши – по прежнему несравненно превосходит нас, и
простодушная девушка, услышав запинающееся «Спасибо, мисс», сразу осмелела.
– Папаши нет дома, но, может, вы желаете попить молочка? Так милости просим.
Она застенчиво указала на хижину и пошла впереди. Незнакомец что то невнятно пробурчал, затем сделал вид, будто просто закашлялся, и покорно побрел за ней. К тому времени,
однако, когда они добрались до хижины, он уже вновь стряхнул длинные волосы на глаза и нахмурил брови в мрачной рассеянности. Но девушка помнила, что еще совсем недавно он
снизошел до того, чтобы покраснеть, и ничуть не встревожилась, хотя почувствовала еще большее любопытство. Незнакомец неловко взял кружку с молоком. Впрочем, девушка
инстинктивно догадывалась, что, приняв ее гостеприимство, он, по закону, чтимому даже самыми кровожадными дикарями, должен был хотя бы на время укротить свою свирепость. С
конфузливой улыбкой она сказала:
– Вы вот развесили всю эту посуду, а я и подумала: может, вы продать ее хотите или там обменять… Дело то в том, – пояснила она деликатно, – что мамаше нужен новый
уполовник, так если бы он у вас нашелся, было бы очень даже хорошо. А если, значит, вы этим не занимаетесь, – она виновато оглядела его арсенал, – так я это все не в обиду
вам говорила.
– Уполовников у меня много, – снисходительно ответил странный владелец фургона. – Пусть выбирает, какой ей понравится. Только это и осталось от товаров, которые забрали
краснокожие по ту сторону Ларами. Чтобы их отбить обратно, нам здорово пришлось подраться. Потеряли двух самых лучших наших людей – их скальпировали у Кровавого ручья – и
уложили наповал с десяток индейцев… я и еще один человек… Мы, значит, лежали плашмя в фургоне и стреляли из под парусины.