«Полковнику никто не пишет
Полковника никто не ждёт…»
Взрослая дочь
Инна Фохт (ник в инстаграм @innafocht80)
Ночь сегодня длиннее казалась.
Я лежала одна в темноте.
Всё прислушивалась, всё старалась
Я услышать, не скрипнула ль дверь.
И уже утром солнце всходило,
А тебя в твоей комнате нет.
Наконец-то! Ты воротилась,
Лишь восток осветил тёплый свет.
Я на слух знаю лёгкую поступь
Твоих стройных и маленьких ног.
Тихо-тихо крадёшься на ощупь,
Чтоб отец вдруг услышать не смог.
Знаешь точно, что я на диване
Дожидаться в гостиной легла.
Ведь впервые ночное свидание
У тебя. Ты его так ждала.
Трепетало, волнуясь, сердечко
И бросало то в холод, то в жар.
Так любви этой первой, беспечной
Ты себя преподносишь, как дар.
Я тебя понимаю, родная.
Ведь недавно и я была юной.
Но покоя и сна я не знаю
В эти ночи тревожные лунные.
Подошла ты ко мне осторожно,
Легла рядом, стащив одеяло.
Как ледышка! Ну разве так можно?!
Где же ты до утра пропадала?!
Мысли крутятся, словно торнадо,
И наружу прорваться хотят…
– Не ругайся, мамуля, не надо.
Знаю, ты понимаешь меня.
Я такая счастливая, мама!
Кажется, что парю над землёй!
Жаль, что тёмная ночь слишком рано
Поменялась местами с зарёй…
Что сказать тебе, милая дочка?
Разве нужно сейчас говорить?
Я поглажу тебя по головке.
Я хочу просто рядом побыть.
Я пытаюсь прогнать все тревоги
И живущую в сердце печаль.
Пожелаю тебе те дороги,
Что ведут только в добрую даль.
Пусть горит в тебе светлое пламя.
И не станет любовь горьким ядом.
Пусть наполнится жизнь цветами,
Будет вешним чарующим садом!
Будет много счастливых мгновений.
Лишь добра для тебя я хочу…
Спишь давно на моих ты коленях,
А я глажу тебя по плечу.
Ты во сне улыбаешься нежно.
Позабылась тревожная ночь.
Нам нельзя изменить неизбежность,
Моя милая взрослая дочь.
Полковнику никто не пишет
Ольга Гузова (ник в инстаграм @mardashkova)
– Кранты! Это ж надо было такой день загубить!
Худощавый мужчина лет сорока присел под навес сарая, от которого ещё пахло свежей смолой, устало вздохнул и снял часы.
– Неужели отцовские? – друзья склонились над ним и сочувственно покачали головой.
База отдыха представляла собой обычный жилой дом с нелепой пристройкой с комнатами для сна, навес с видом на горную реку и пару обветшалых сараев, из которых доносился птичий гомон.
Чуть ли не со слезами на глазах, мужик словно оправдался:
– Как я забыл, что стекло треснуло? В воду в них полез… У Лёхи и Андрюхи похожие были… Они их где-то вместе покупали. Где этот сраный УАЗик? Приехал бы вовремя, не полез бы я в воду и не утопил бы часы.
Все пожали плечами, по очереди покрутили реликвию в руках и вернули хозяину.
С бескрайних лугов ветер принёс на подворье сладкий аромат цветов, которые в родных местах пахнут совершенно иначе. Задорный петушиный крик, мычание привязанной к забору коровы, заглушали причитания путешественника.
– Может, квасу? – перед компанией возник пожилой здоровяк, который, судя по ведрам с кулешом, как раз шёл в те кривые сараи.
– Да что мне квас? Водку неси! – худосочный отмахнулся то ли от навязчивой заботы, то ли от мух, и спрятал хронометр в карман.
Работник махнул девчонкам на кухне, чтобы те накрыли столы. Телефонной связи в этих местах никогда не было, а перевал ночью засыпало, поэтому путешественники почти смирились заночевать у подножия горы, так и не дождавшись автомобиля, на котором планировали вернуться в город.
Через час обильные угощения и горячительные напитки сделали своё дело. На опаленные носы, щеки и шершавые руки никто не обращал внимания. Физическая боль в каждой клеточке тела заглушалась бурным обсуждением покорения Белухи. Каждый поворот, каждый шаг в сцепке смаковали и восстанавливали в памяти.
И только растяпа – пловец снова и снова доставал часы, проверяя не ожили ли стрелки, и вздыхал.
– Дай я гляну. Тысячу лет в руках не держал таких, – через плечо туристу заглянул тот самый помощник, но уже без кулеша, – им хуже точно не будет.
Гость недоверчиво протянул часы, налил себе ещё рюмку и чокнулся с таким же пьяным соседом.
Не прошло и десяти минут, как работник вернулся к столу и вручил советский хронометр, стрелки которого чётко отмеряли уходящие секунды.
– Ну не фига себе! – гикнул хозяин часов. – Мужики, смотрите!
– Вот это работа! – вторили подвыпившие путешественники. – Таких часов давно не делают, а тут мастер нашёлся!
Хозяин подворья гордо расправил плечи, словно у него любой свинопас ювелирных дел мастер.
– Саня, – турист с неподдельным удивлением и благодарностью протянул руку помощнику. – Прикинь, мой брат служил в Чечне. У них полковник один, Борисом звали, тоже умел все на свете ремонтировать: хоть часы, хоть пушку.
Здоровяк встрепенулся, пытаясь усмирить дрожащие руки:
– А фамилия какая у него?
– Максимов. А что?
Работник почесал затылок:
– Лёха?
Щуплый турист подхватился и заорал:
– Лёха, да… Неужели ты – тот самый полковник?
Работник кивнул и засаленными рукавами принялся вытирать слёзы, которые скатывались со щёк крупными горошинами: – Так как там Лёха? Борис, блаженно улыбаясь, смотрел на щуплого мужика, который до боли был похож на брата: – Лёха-то как? А Андрей? Вы ж соседи должны быть. Пашка с ними ещё корешился.
Борис, оставшись без ответа, обернулся на стол, где мгновение назад весело гудела компания. Повисла тишина. Только мошкара суетилась у лампы, а палочки от комаров продолжали дымить.
Борис с блаженной улыбкой уставился на гостей, ожидая долгожданного ответа: – А мне ни разу письмА не написали. Я их помню, вижу как тебя. Лёшка твой патлатый вечно, не успевали стричь, Пашка вечно животом мучился, – он махнул рукой, понимая, что это уже лишние подробности. – Пьют на день пограничника? Им можно, они заслужили.
У долговязого затряслись руки. Он силился что-то сказать, но волнение и водка сбивали с толку.
Лёхин брат выпрямился, чтобы разглядеть прозрачные глаза серого великана, который час назад кормил гусей и тогда совсем не вязался с образом боевого военного.
– Ты их командир? Ты – полковник? – захрипел длинный и сжал кулаки. – Так почему ты тогда не с ними был?
Хозяин постоялого двора как ошпаренный подскочил к навесу, приобнял полковника и толкнул от стола:
– Бать, у реки пацаны тебя какие-то ищут! Беги скорей, пока не ушли!
Полковник прислушался и рванул за огород, хлопнув калиткой.
– Это что за клоун? – Турист не унимался, а его друзья неодобрительно шептались.
– Тих, тих… мужики. Кодированный он у нас, белку ни один раз ловил. Прибился пару лет назад, не помнит кто он и откуда. Придумывает бредни всякие, а тут имена, наверное, за столом услышал и приплёл, чтобы на водку ему дали.
У долговязого тряслись руки. Он силился что-то сказать, но волнение и водка сбивали с толку.
В эту минуту дребезжа и грюкая, в ворота заехал старенький УАЗ. Хозяин постоялого двора с облегчением вздохнул и в два счёта забросал снаряжение подвыпивших путешественников в советскую «буханку».
– От брата всего три письма успели получить, – долговязый уставился в одну точку. – В последнем и написал про часового мастера… Их БТР сгорел как коробка с фейерверками. Одно слово «бронированный»… ладно, поехали мы. Не хочу видеть ни тебя, ни алкаша этого.
***
– Ээээй, – Борис спустился с высокого берега, прошёл вдоль воды и протянул. – Пацаныыыы.
Видимо, не дождались его Лёха, Андрей и Пашка. Он присел на влажный песок и грустно посмотрел на заходящее солнце.
Наверное, празднуют день пограничника, напиваясь в стельку.
Но почему ни строчки ему не напишут?
Снежная дева
Айса Унгарлинова (ник в инстаграм @aysa_story)
Невзирая на морозную погоду, в Первомайском сквере Новосибирска собралось много людей. Горожане целыми семьями пришли любоваться громадными снежными скульптурами.