Два года спустя большинство обитателей квартала наизусть выучило все приемы Табо, и его шансы на получение дальнейших литературных наград сильно упали. Не помогло и то, что о своих подвигах он врал больше, чем в свое время король Леопольд II о благополучии туземцев в Бельгийском Конго, которым в свое время лично распорядился отрубать руки и ноги за отказ работать бесплатно.
Разумеется, однажды Табо настигло возмездие (как и короля бельгийцев, – тот сперва лишился колонии, потом всех денег, просаженных на франко-румынскую фаворитку, а затем и жизни). Но прежде он покинул Порт-Элизабет, отправился прямиком на север и оказался в Басутоленде, где, если верить молве, обитают женщины с самыми завлекательными формами на свете.
Он нашел основания задержаться там на несколько лет, меняя деревни, когда того требовали обстоятельства, всегда имел работу благодаря умению писать и читать и в конце концов стал главным переговорщиком с европейскими миссионерами, искавшими доступ к непросвещенному населению страны.
Верховный вождь территории Басутоленд, его превосходительство Сиисо, в обращении своего народа в христианство особого смысла не видел, но полагал, что было бы неплохо избавиться от местных буров. Поэтому, когда миссионеры по наводке Табо предложили Сиисо автоматы в обмен на право раздавать библии, тот сразу клюнул.
В страну хлынули пасторы и адъюнкты, дабы отвратить народ Басуто от скверны. С собой они привезли библии, автоматы и пару-тройку противопехотных мин.
Автоматы позволяли держать врагов в рамках, а библии отлично горели в очагах холодных горных хижин, обитатели которых и читать-то не умели. Узнав об этом, миссионеры поменяли стратегию и за короткий срок возвели целый ряд всевозможных христианских святилищ.
Табо подрабатывал при пасторах алтарником и даже изобрел собственную технику наложения рук, каковую практиковал крайне избирательно и в глубоком секрете.
Неудачу на любовном фронте он потерпел только раз – когда жителям одного из горных селений стало известно, что единственный мужчина, певший в церковном хоре, поклялся в вечной любви не менее пяти из девяти юных хористок. О планах своего регента пастор-англичанин давно догадывался, поскольку петь его певчий не умел от слова «совсем».
Пастор вошел в контакт с родителями всех пяти девушек, и пятеро отцов постановили провести допрос подозреваемого в соответствии с местным обычаем. То есть воткнув в Табо копья с пяти сторон в ночь полнолуния, предварительно посадив задержанного голым задом на муравейник.
В ожидании положенной фазы луны Табо заперли в хижине, за которой неусыпно надзирал сам пастор, пока не получил солнечный удар и не отправился к реке проповедовать бегемоту. Осторожно возложив руки животному на нос, он сообщил, что Иисус открыт для…
Договорить он не успел: бегемот разинул пасть и перекусил пастора пополам.
После пропажи пастора и тюремщика в одном лице Табо при поддержке Пабло Неруды уговорил надзиравшую за ним женщину отпереть хижину и выпустить его на свободу.
– А как же я? – вскричала надзирательница вдогонку Табо, припустившему во все лопатки по саванне.
– Я разлюбил, уверен! – крикнул Табо в ответ.
Если не знать всего дальнейшего, можно было бы подумать, что Табо пребывает под прямой защитой Господа: на протяжении всей двадцатикилометровой ночной пробежки до столичного города Масеру ему не встретился ни лев, ни гепард, ни носорог и никто другой из той же оперы. По прибытии он предложил вождю Сиисо услуги советника. Тот его вспомнил и услуги принял. Вождь как раз вел переговоры о независимости с надменными британцами – без особого успеха, пока подключившийся к ним Табо не заявил, что если господа британцы намерены упираться и дальше, то Басутоленд может обратиться за помощью к Жозефу Мобуту в Конго.
Британцы остолбенели. К Жозефу Мобуту? Человеку, только что сообщившему миру о намерении сменить нынешнее имя на Всесильный Воин, Который Благодаря Своей Выносливости И Непреклонности Будет Идти От Победы К Победе, Оставляя Позади Только Пламя?
– К нему к самому, – подтвердил Табо. – Моему старинному приятелю, кстати сказать. Для краткости я называю его просто «Джо».
Британская делегация потребовала закрытых консультаций, по результатам которых пришла к выводу, что региону нужнее мир и покой, нежели правитель, возомнивший себя всесильным воином. И вернулась за стол переговоров со словами:
– Раз так, забирайте эту страну.
Территория Басутоленд превратилась в Лесото, вождь Сиисо стал королем Мошвешве II, а Табо – абсолютным королевским фаворитом. Король относился к нему как к родному и подарил мешочек необработанных алмазов с главного рудника страны ценой в целое состояние.
Но однажды Табо сбежал. С непреодолимой форой в двадцать четыре часа, спустя которые королю стало известно, что Масеисо, его младшая сестренка и свет его очей, забеременела.
Чернокожему, грязному и наполовину беззубому влиться в мир белых Южно-Африканской Республики 1960-х было невозможно ни под каким видом. Поэтому после скандального происшествия в бывшем Басутоленде Табо продал самый невзрачный из алмазов местному ювелиру и тотчас поспешил в Соуэто.
Найдя в секторе «Б» свободную хижину, он поселился в ней, набил ботинки купюрами, а половину алмазов зарыл в глинобитном полу. Другая половина заполнила зияющие в его деснах полости.
Прежде чем снова приняться за бесчисленные посулы бесчисленным женщинам, он выкрасил свою хижину в нарядный зеленый цвет, который так нравится дамам. И застелил земляной пол линолеумом.
Дам он обольщал во всех секторах Соуэто, хотя со временем решил воздерживаться от этого в собственном, дабы его не дергали лишний раз, когда в перерывах между похождениями он сядет почитать перед своей лачугой.
Помимо чтения и обольщения, Табо занимался тем, что путешествовал. По всем уголкам Африки, дважды в год. Из путешествий он привозил опыт и новые книги.
Несмотря на обретенную финансовую независимость, он неизменно возвращался в свою хижину. Не в последнюю очередь потому, что половина его имущества по-прежнему лежала на тридцатисантиметровой глубине под линолеумом: в силу приличного состояния нижних зубов места во рту на все богатство не хватало.
Прошло несколько лет, и по трущобам Соуэто поползли кривотолки. Откуда этот полоумный с книжками берет деньги?
Не дожидаясь, пока слухи разрастутся, Табо решил найти себе работу. Проще всего оказалось наняться ассенизатором на несколько часов в неделю.
Его коллегами были в основном молодые пьющие мужчины без будущего. Но имелись и дети. В их числе тринадцатилетняя девочка, всадившая Табо ножницы в бедро всего лишь за то, что он нечаянно открыл не ту душевую кабинку. Или на самом деле ту. Просто девчонка в ней оказалась не та. Слишком молодая. Без всяких форм. Годная для таких, как Табо, только на самый крайний случай.
От удара ножницами бедро болело. А девчонка стояла перед его хижиной и требовала, чтобы он научил ее читать.
– Я бы помог тебе с большой охотой, но завтра я уезжаю, – сказал Табо и подумал, что и впрямь лучше так и поступить.
– Уезжаешь? – удивилась Номбеко, за все свои тринадцать лет жизни ни разу не покидавшая Соуэто. – А куда?
– На север, – сказал Табо. – А там поглядим.
• • •
Пока Табо был в отъезде, Номбеко не только стала на год старше, но и пошла на повышение. А вскоре и проявила себя на новом посту. Благодаря остроумной системе разделения подотчетного сектора на округа по демографическому признаку, а не по размеру или репутации, эффективность размещения отхожих мест значительно повысилась.