Его так и подмывало говорить о самом себе. У него еще оставалось полсигареты, и он хотел докурить, поддерживая разговор ни о чем. Тогда я просто вышел. Без объяснений. Без ответа. Когда я дошел до конца коридора, этот тип бросил мне вслед ругательство. Я повел машину прямо к маме, папа уже был там. Как будто вместе они были сильнее, могли лучше тебя защитить.
Мы просидели втроем до одиннадцати вечера. Ждали твоей весточки. Мама пыталась узнать, где проходит такая знаменитая конференция. Это она купила тебе билет до Нью-Йорка. А в университете твоя соседка по комнате так ей и отрезала: ты уехала в Нью-Йорк накануне.
А я-то, я-то думал: если ты умрешь, папа точно простит меня, и мне станет проще жить.
Ну что ты, Аннабель, ты знаешь, как я тебя люблю. Но эта мысль не оставляла ту часть меня, которую я ненавижу. Вот же, понимаешь, у всех нас есть свои черные полосы в душе. В письмах мы обмениваемся ими и помогаем друг другу от них избавиться.
Давид
* * *
От Гарри Розенмерка – раввину Моше Катану
Назарет, 26 апреля 2009 года
Дорогой господин раввин,
вчера, гуляя по центру Назарета, я встретил старого друга Хасана, и мы пошли покурить гашиша.
Не случись этого – думаю, я нагрянул бы к вам, чтобы мы посмеялись вместе и вкусили вашей «бхейлы» на оливковом масле! А что это вообще такое-то? Даже не знаю, как правильно выговорить.
Но раз уж я до вас не дошел, то посмешу вас хоть в письменной форме и не буду сам про это знать. Раскаты вашего смеха, наверное, раздадутся в пустой комнате. Словно его вовсе никогда и не бывало.
Вы уже знакомы с новым туристическим агентством, которое открыл один из ваших злосчастных собратьев? «Мемориальное путешествие». И речь тут вовсе не о концерте, какой дают любавичские евреи, переряженные в битлов, и не о Майкле Джексоне, а об организованных поездках в страны, принявшие высший крест страданий, такие как Польша, Германия, Австрия и бывшая Чехословакия. Уже существует «маршрут» Освенцим – Биркенау – Терезиенштадт; автобусный трехдневный тур, а есть и пороскошней – там оставляют время поплакать. За три дня предстоит обойти четыре концентрационных лагеря, потом неоплаченный дополнительный уик-энд в Праге с посещением старой синагоги и дома Кафки; кошерная пища предоставляется.
Перед таким агентством разве что Вуди Аллену осталось поставить камеру и снимать свое кино.
А хуже всего то, что этот тип даже не осознает, до какой степени вульгарно его дело. Он даже прямо на глазах у меня толкнул одну такую антидепрессивную поездочку паре гоев – те не то виноваты, не то чувствовали себя виноватыми, что подвернулись ему в подходящий момент. Так и вижу, как он продает парусиновые шляпы, прилепив на них слоган: «I've been to Auschwitz» («Я был в Освенциме»).
Я прохохотал весь вечер, сочиняя слоганы еще нелепее:
«Аюшки, Аушвиц».
«Концентрационный лагерь для летнего отдыха».
«Всем будет хороШОА».
«А если позаковыристей – Бирки now».
Чистосердечно скажу, господин раввин, – чем проводить дни свои, пытаясь пристыдить меня за несколько ломтей ветчины, лучше бы вам позаботиться о том, чтобы такие кривлянья прекратились.
Более того, посоветовавшись с моим адвокатом, мэтром Бахманом, я снова говорю вам, что Назарет – город исключительный.
Принятый в 1962 году закон, запрещающий разведение свиней в Израиле и дозволяющий их истребление, не распространяется на некоторые арабские местечки, упомянутые в тексте закона вследствие большой плотности в них христианского населения, – это Кфар-Ясин, или Хаблин в Галилее, или… Назарет.
Так что ваши угрозы ценны для меня как основа для переписки, к которой я привык, но вы ничего не можете сделать против моих розовых пятачков.
Вы, должно быть, получите это письмо в утро шабата; желаю вам провести его безмятежно.
Дружески,
Гарри Розенмерк
* * *
От: Annabelle.rosenmerck@mac.com
Кому: moniqueduchene@orange.fr
Дата: 27 апреля 2009 года
От кого: от дочери
Дорогая мама,
психоанализ я и так изучаю уже семь лет. Так что спасибо, не надо. Ты снова повторила, до какой степени меня травмировали уход и потом возвращение отца.
Что меня от души удивило – как это ты в сотый раз не припомнила мне тот эдипов случай, когда я, чтоб отметить воссоединение нашей семьи после расставания, накакала себе в ботиночки.
И конечно, вот карикатура-то, сплю со «стариком» профессором, в его-то возрасте.
Тебя больше всего беспокоит, что я, подобно большинству «дурашек» моего возраста, зайду на твою территорию, залезу в твою тарелку. Вот почему ты думаешь, что «для этих дур» лучше, чтоб он примирился с женой и ее химической завивкой, и ты никогда, никогда не думаешь о том, что мне больно и обидно.
Да ладно, хватит рассуждать. Мне больно и грустно. Скоро я вернусь в Париж.
Не хочу ничего знать о неврозах, заставивших тебя полюбить папу, а потом разлюбить. Мне хотелось бы почувствовать в твоих словах любовь, но напрасно.
Аннабель
* * *
От Гарри Розенмерка – Аннабель Розенмерк
Назарет, 26 апреля 2009 года
Дорогая дочурка,
да, моя милая. Спасибо за этот кусочек детства, присланный мне тобой. Делай фотки, не бросай этого. Иногда все вокруг видится лучше, если его уже нет перед глазами. А этот аппарат, который кажется холодным фиксатором жизни, снова делает тебя к ней ближе.
Как я завидую тебе, что там у вас настоящая зима. Здесь даже намека нет на дуновение ветерка.
Но через несколько месяцев и в Израиле пойдет снег. А спустя неделю яркое солнце взойдет над Нью-Йорком.
Так и с любовными печалями. Это заставляет нас грустить еще больше, чем от самих сердечных неудач. То, что они проходят. Что все улетучивается. Уходит в песок.
Будь у меня телефон, мы бы никогда не сказали такого друг другу.
Ничего важного бы не сказали.
Нет у меня розовой патоки, как у лекаря печалей, зато у меня есть розовый поросеночек, я кормлю его из соски, и он вполне сможет послужить тебе утешением. Приезжай сюда, и хотя я уже не смогу предложить тебе сахарных вафель, зато на углу стоит продавец бомболони. Это, знаешь, такие жирные тунисские пончики, тунисцы жарят их в чанах с кипящим маслом, а потом посыпают сахарной пудрой.
В машине мы споем. Мой диапазон на октаву ниже, зато чувство ритма по-прежнему неплохое. Познакомлю тебя со своими друзьями. Марк – англичанин, христианин и ясновидец, Йосеф – раввин и хочет сочинять рок, а самый богатый – Хасан, он садовник у назаретских буржуев, мусульманин и курит сигареты с гашишем.
И представь себе, что все наши обеды начинаются со смефуечков, а все ждут грехопадения.
До скорого, дочурочка моя.
Твой папа
P. S. Прекрати выбирать мужчин одного и того же типа. Научись любить тех, кто любит тебя. Выйди замуж, народи детей и забеременей, как все.
* * *
От: moniqueduchene@orange.fr
Кому: Annabelle.rosenmerck@mac.com
Дата: 27 апреля 2009 года
От кого: Прости
Дочь моя, которую я так люблю,
прости меня, вечно я рассчитываю на твою рассудительность. Я бестактно попросила тебя перестать учиться, чтобы ты смогла влюбиться. У меня по-прежнему ощущение, будто мы говорим на разных языках. Приезжай, я просто приму тебя в объятья, и все станет проще.
И – нет-нет, шестидесятилеток я больше не завлекаю, а нацеливаюсь на восьмидесятилеток – богатеев-инфарктников, чтобы все произошло коротко, но насыщенно, а потом мне бы досталось их наследство!
Случись мне сорвать джекпот – нагрянула бы в Нью-Йорк на распродажу. Вот и не осталось бы у нас с тобой денежек, спустили бы за одно утро, а потом завалились бы перекусить в тот гадкий ресторан, где такие гигантские бейглы с пастрами и повсюду висят фотографии Вуди Аллена (если только это не Мел Брукс?..).
Мама
* * *
От Гарри Розенмерка – раввину Моше Катану
Назарет, 30 апреля 2009 года