– Иди, работай! – прервал медсестру Мономах. – И постарайся, чтобы пациенты не писали письменных жалоб, ладно?
– А она что, написала?!
– Иди, я сказал!
* * *
Алла обозрела коллег, с трудом разместившихся в ее крошечном кабинете: здесь едва хватало места для нее и троих оперов. У Аллы была возможность переехать в более просторное помещение (благо должность позволяла), но она ненавидела любые перемены, а потому предпочла ютиться в маленькой комнатке, где ей знаком каждый угол, каждая потертость на полу и даже самая незначительная трещинка на штукатурке. Единственное, на что она недавно согласилась, так это на косметический ремонт, благодаря которому количество этих самых трещинок и потертостей значительно уменьшилось. Но полезная площадь не увеличилась.
– Итак, дорогие коллеги, у нас новое дело! – бодро объявила Алла.
– Сколько трупов? – поинтересовался Александр Белкин, самый молодой сотрудник опергруппы.
– Пока ни одного, – усмехнулась Алла. – Хочется надеяться, что так оно и останется!
– А какого лешего тогда нас дернули? – удивился старший группы и самый опытный оперативник Антон Шеин. – Мы же по особо важным – нет тела, как говорится…
– Антон, не мне вам объяснять, что иногда необходимо, как бы это правильнее выразиться… почесать спинку начальству, понимаете?
– И кому мы «чешем» на этот раз?
– Личная просьба Деда.
«Дедом» за глаза называли Андрона Петровича Кириенко.
– Поня-а-атно, – разочарованно протянул Белкин. – Значит, будем начальство ублажать?
– Честно говоря, дело не такое уж банальное: похоже, кто-то преследует известного в городе онколога, и от нас требуется выяснить мотивы злоумышленника, его имя и, само собой, пресечь противоправные действия.
– По-моему, это, скорее, дело районного отдела полиции, Алла Гурьевна, – резонно заметил Дамир Ахметов. Он нравился Алле своим здравомыслием и рассудительностью, коими отличался от Антона, который был чересчур циничен и в то же самое время довольно импульсивен, и Александра, в силу возраста и неопытности слишком эмоционального и склонного к скоропалительным выводам. Ахметов и внешностью, и поведением напоминал Будду – безмятежного с виду, собранного внутри и совершенно непостижимого для тех, кто пытался его разгадать.
– Согласна, – кивнула она. – Однако Инга Цибулис, наша жертва преследования, почему-то не стала обращаться в местный отдел. Более того, мне показалось, она вовсе не желала приходить и к нам – на этом настоял ее покровитель, некий Тимур.
– А фамилия Тимура? – поинтересовался Антон.
– Понятия не имею. Я не стала спрашивать у Цибулис, так как она очевидно не горела желанием о нем говорить. Вполне возможно, они с этим Тимуром любовники, а он, скорее всего, женат и известен. Я хотела поинтересоваться у Деда, но потом решила этого не делать… Для вас ведь не станет большим неудобством выяснить, кто он такой?
– Разумеется, нет, – пожал плечами Шеин. – Вы этого хотите?
– Этого, а еще всего того, что можно накопать на Цибулис и ее окружение: она составила список, и надо бы по нему пробежаться.
– Так у нас есть список подозреваемых? – воспрянул Белкин. – Кто там, недовольные лечением пациенты?
– Можно было этого ожидать, но, как ни странно, нет.
– Что, все довольны?
– Она онколог, помнишь? – встрял Шеин. – Видать, больные отправляются на тот свет раньше, чем успевают пожаловаться!
– Фи, Антон, как грубо! – поморщилась Алла. – К вашему сведению, у Цибулис процент смертности стремится к нулю – я специально навела справки, тоже в первую очередь подумав о пациентах.
– Удивительно! – задумчиво пробормотал Ахметов. – При такой-то специализации… А кто же тогда в списке недоброжелателей?
– Пара коллег, соседи, бывшие работники, по тем или иным причинам уволенные из клиники. Он короткий, этот список, так что изучение его фигурантов много времени не займет. Я хочу знать, кто может ненавидеть врача настолько, чтобы поджигать ее почтовый ящик и прокалывать шины, умудрившись ни разу не «засветиться» на камерах наблюдения, которыми буквально утыкано пространство вокруг нее и на работе, и дома.
– О, так мы имеем дело с хакером? – вскинулся Белкин.
– Вполне допускаю такой расклад. Пока он не сделал ничего, что можно счесть прямой угрозой жизни или здоровью жертвы, но, согласитесь, «пока» – здесь основное слово. К несчастью, нам известны случаи, когда преследуемые становятся жертвами членовредительства или убийства, чего мы не хотим, верно? Так что необходимо разыскать этого хакера или кто он там такой. И хорошо бы поговорить с парочкой людей, знающих Ингу, но не работающих в ее медцентре – просто чтобы понять, что она за человек… Даю вам полную свободу действий! А вас, Дамир, я попрошу задержаться, – добавила она, когда все мужчины поднялись со своих мест, поняв, что инструктаж окончен.
– «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!» – едва слышно процитировал известного персонажа из сериала «Семнадцать мгновений весны» Шеин, обменявшись с коллегой быстрым взглядом. – No pasaran!
Когда Антон с Александром вышли, Дамир пересел на место рядом со столом Аллы и поднял на нее вопросительный взгляд: она редко просила его о чем-то так, чтобы остальные не были в курсе. Очевидно, дело серьезное!
– Дамир, у меня к вам личная просьба, – подтвердила его подозрения Алла, усаживаясь в свое кресло напротив опера. – И мне бы хотелось, чтобы пока она осталась между нами.
– О чем речь, Алла Гурьевна, – раз вы предупредили… В чем дело?
– Вы помните Владимира Князева? Ну, он…
– Конечно, помню, – перебил Ахметов. – Он вечно влезает в неприятности, а вы его вытаскиваете!
На самом деле все обстояло не совсем так: Мономах часто помогал следствию, идя дальше, чем могли зайти коллеги Аллы, ведь люди с ним порой гораздо откровеннее, чем с представителями власти. Тем не менее для Аллы не было секретом, что опера скептически относятся к «сыщику-любителю», как они его называют, и не желают признавать его очевидных заслуг.
– В общем и целом, да, – нехотя ответила она: в данный момент спорить с тем, кто ей нужен, в планы Аллы не входило.
– Так что там с Князевым – он снова во что-то вляпался?
– Можно и так сказать: его подозревают в убийстве.
– Что? Да ерунда, Алла Гурьевна! Ну да, мужик он… интересный, но чтобы убийство?!
– Это нам с вами все ясно, а вот следователю…
– И кто у нас следак?
– Никифоров, Петр Иванович. Из Адмиралтейского управления МВД.
– Знаю такого, – кивнул Ахметов. – Не договоримся!
– Что, такой принципиальный?
– Да какой там принципиальный – просто нас, комитетских, на дух не переносит!
– А я думала, дело в том, что я женщина!
– Да нет, он нас всех ненавидит. Я слыхал, хотя за точность информации не поручусь, Никифоров сам пытался устроиться в Комитет – по блату. Не выгорело, и с тех пор у него на нас зуб. И с очередным званием его обошли. Это, конечно, вообще к нам не имеет отношения, но он теперь зол на весь мир в целом, а на нас – в частности!
– Значит, вы не сможете…
– Кто сказал? С самим Никифоровым каши не сваришь, но там есть и другие люди. Что именно от меня требуется?
– Все, что удастся узнать по делу, так как Никифоров не склонен делиться информацией, а действовать официально у меня оснований нет.
– Не поймите неправильно, Алла Гурьевна, но, мне кажется, Негойда справился бы с вашим заданием куда успешнее меня: с его характером и способностью влезать в самые узкие… В общем, почему не хотите его попросить?
Дмитрий Негойда, частный детектив и любовник Аллы, действительно казался первым кандидатом на такое задание, ведь у него полно друзей и знакомых в органах следствия, которые всегда рады ему помочь.
– Понятно, – вздохнул Ахметов, в очередной раз проявив проницательность, – конфликт интересов… Хорошо, Алла Гурьевна, я сделаю, что смогу. А вы, если имеете хоть какое-то влияние на Князева, посоветуйте ему сидеть тише воды, ниже травы и не пытаться что-то выяснять самостоятельно, как он любит, ладно? Потому что если наш доктор закусит удила, боюсь, все усилия вытащить его из этой передряги пропадут впустую!