Глава V
Прием, оказанный Гвендолин соседями, вполне оправдал ожидания дяди. Везде, от Брэкеншо-Касла до поместья «Пихты» в Вончестере, где на широкую ногу жил банкир мистер Кволлон, красавицу приняли с нескрываемым восхищением. Даже те леди, у которых она не вызвала безусловного одобрения, обрадовались привилегии приглашать к себе новую интересную особу. Стоит ли напоминать, что часто принимающие гостей хозяйки должны составлять списки обедающих с той же осмотрительностью, с какой министры формируют свои кабинеты – исходя не только из личной симпатии. К тому же, чтобы заполучить Гвендолин в качестве гостьи, вовсе не требовалось приглашать кого-то неприятного – миссис Дэвилоу выступала в роли тихой, благопристойной дуэньи, а мистер Гаскойн с готовностью соглашался на любые предложения.
Среди тех домов, где Гвендолин не очень любили, однако с готовностью принимали, следует назвать Кветчем-Холл. Одним из первых светских раутов мисс Харлет стал большой обед у Эрроупойнтов, где произошло официальное представление ее местному обществу. Дело в том, что в тщательно подобранный по возрасту элитный круг из тридцати человек вошли представители почти всех достойных внимания семейств. Но ни одна молодая особа не могла сравниться с Гвендолин, когда та в белых одеждах, подобно видению, прошла по длинной анфиладе украшенных цветами и огнями комнат. Никогда прежде мисс Харлет не присутствовала на столь торжественных мероприятиях, но в эти минуты с восторгом ощущала, что произвела впечатление своим парадным выходом. Впервые увидевший красавицу наблюдатель мог предположить, что роскошные залы и множество лакеев вдоль стен – обычное явление ее жизни, в то время как кузина Анна, действительно хорошо знакомая с обстановкой, растерялась почти так же, как внезапно попавший в яркий луч света кролик.
– Кто это шествует рядом с Гаскойном? – поинтересовался архидиакон, отвлекаясь от обсуждения военных маневров, к которым, как истинный священнослужитель, питал естественную склонность.
А в противоположном конце комнаты его сын – подававший большие надежды молодой ученый, уже успевший прославиться новыми переводами греческих текстов, – почти в тот же момент воскликнул:
– Боже милостивый! Что это за античная богиня с великолепно поставленной головой и восхитительной фигурой?
Однако благодушно настроенному уму, желающему, чтобы все вокруг выглядели хорошо, было больно видеть, насколько Гвендолин превосходила и затмевала остальных. Даже красивая мисс Лоу, известная как дочь леди Лоу, внезапно показалась коренастой, неуклюжей и тучной, а мисс Эрроупойнт, к несчастью, также одетая в белое, сразу напомнила портрет дамы, в котором интерес представляло исключительно ее платье. Но если мисс Эрроупойнт пользовалась всеобщей симпатией за естественную простоту и легкость, с которой несла груз своего богатства и сглаживала странности в поведении матушки, то в привлекшем всеобщее восторженное внимание изысканном облике Гвендолин отмечалось нечто неуместное.
– Если внимательно рассмотреть лицо мисс Харлет, она вовсе не покажется красивой, – в разгар вечера заметила миссис Эрроупойнт в доверительной беседе с миссис Валкони. – Всего лишь обладает определенным стилем, на первый взгляд производящим неотразимое впечатление, но потом оказывается менее привлекательной.
Случилось так, что, вовсе того не желая, а стремясь к противоположному эффекту, Гвендолин оскорбила хозяйку дома – особу не вспыльчивую и не раздражительную, однако обладающую некоторой впечатлительностью. В натуре леди Кветчем, по мнению местных резонеров, просматривались некоторые особенности, неразрывно между собой связанные. Так, упоминалось, что она унаследовала огромное состояние, нажитое посредством не слишком благородного бизнеса в городе, и это обстоятельство в полной мере объясняло приземистую квадратную фигуру, резкий, похожий на крик попугая, голос и невероятно высокую прическу. Так как эти детали делали ее внешний вид нелепым, многие полагали вполне естественным, что эта леди имела и литературные наклонности. Однако даже при поверхностном сравнении легко доказать, что все эти качества существуют независимо друг от друга: дочери членов городского управления обладают прекрасной фигурой и правильными чертами лица; миловидные женщины порою наделены резкими или хриплыми голосами, а создание слабых литературных произведений свойственно людям с чрезвычайно разнообразными физическими особенностями, будь то мужчины или женщины.
Гвендолин, зорко отмечавшая в окружающих мельчайшую нелепость или странность, но расположенная к любому, кто способен сделать ее жизнь приятной, собиралась завоевать расположение миссис Эрроупойнт, проявив такой интерес и внимание, какого не проявляли остальные гости, однако самоуверенность чаще всего основана на воображаемой глупости собеседников. Точно так же обеспеченные люди разговаривают с бедняками льстивым тоном, а те, кто пребывает во цвете лет, нарочито повышают голос и упрощают речь в беседе со старшими, заведомо считая их глухими и бестолковыми.
При всем своем уме и стремлении казаться любезной Гвендолин не избежала подобной ошибки: не дав себе труда поразмыслить, заранее решила, что если миссис Эрроупойнт нелепа, то наверняка не отличается прозорливостью, а потому разыграла небольшую сценку, не подозревая, что без внимания не остались даже малейшие оттенки ее поведения.
– Говорят, вы любите читать, а также увлекаетесь музыкой, верховой ездой и стрельбой из лука, – начала беседу миссис Эрроупойнт, после обеда подойдя к Гвендолин в гостиной. – Кэтрин обрадуется такой разносторонней соседке.
Эти слова, произнесенные негромким мелодичным голосом, прозвучали бы самым благожелательным комплиментом, однако сказанные резким, непомерно громким тоном показались Гвендолин унизительно покровительственными, и она игриво ответила:
– Напротив, я считаю, что это мне необыкновенно повезло. Мисс Эрроупойнт сможет объяснить, что такое хорошая музыка. Я готова поступить к ней в ученицы. Слышала, что она хороший исполнитель.
– Кэтрин, несомненно, обладает прекрасными музыкальными способностями. Сейчас у нас живет первоклассный музыкант герр Клезмер; возможно, его произведения вам известны. Я вам его представлю. Полагаю, вы поете. Кэтрин играет на трех инструментах, но не поет. Надеюсь, вы порадуете нас своим искусством. Говорят, вы настоящая певица.
– О нет! «Мастерство ничтожно, однако стремление велико», как заметил Мефистофель.
– Ах, вы с легкостью цитируете Гёте! В наши дни молодые леди так глубоко образованны. Полагаю, вы уже прочитали все на свете.
– Нет, далеко не все. Буду рада, если посоветуете, что следует прочитать. Я просмотрела книги, хранящиеся в библиотеке Оффендина, но не нашла ничего интересного. Страницы слиплись и пахнут плесенью. Я хочу писать книги для собственного развлечения, как это делаете вы! До чего же, должно быть, приятно создавать сюжет по собственному вкусу, вместо того чтобы читать чужие сочинения! Книги домашнего изготовления, очевидно, кажутся особенно милыми.
Сатирический оттенок последних слов заставил миссис Эрроупойнт внимательно посмотреть на юную гостью, однако Гвендолин по-девичьи невинно воскликнула:
– Ради собственной книги я готова отдать все, что угодно!
– Так что же мешает вам писать? – ободряюще произнесла миссис Эрроупойнт. – Надо просто начать, как это сделала я. Перо, чернила и бумага найдутся в каждом доме. Я с удовольствием пришлю вам все мои сочинения.