Тогда Прекрасный принц пришел с Золотых островов и сказал, – я знаю Песню Весны, потому что моя фея-крестная дала мне флейту, и когда я играю на ней, эльфы танцуют вокруг меня кольцом. И он сыграл мелодию на своей флейте, и огни и радуги золотых островов, казалось, мерцали в комнате. Но Радуга не обратила на это внимания, и Прекрасный принц пошел своей дорогой.
Затем пришел Принц, который был подкидышем и вырос в самой Волшебной Стране, и он сказал, – я знаю Песню Весны, потому что Прозерпина, Королева фей, сама научила меня песне, которую она слышала в Долинах Энны, когда собирала цветы весной. И он запел о сицилийских полях, песню о ласточке и кукурузе. И песня была подобна видению, и комната, казалось, была полна звуков южных морей, но Радуга не обратила на это внимания, и Принц пошел своей дорогой.
Тогда сам принц Аполлон прибыл из Италии со своей скрипкой и сказал, – если я не знаю Песни Весны, то кто может ее знать? Ибо моя музыка превосходит музыку всех смертных людей.
Принц Аполлон заиграл мелодию на своей скрипке, и комната наполнилась славой, но Радуга не обратила на это внимания, и принц Аполлон ушел в ярости, сказав, что у принцессы нет слуха.
После этого люди отказались от попыток, потому что они сказали, – если все эти великие люди потерпели неудачу, то как мы можем преуспеть?
И вот однажды, когда снова наступила весна, случилось так, что два акробата играли в мяч в комнате принцессы, чтобы попытаться развлечь ее, и один из них, бросая, бросил мяч и разбил стекло в ее окне. Послали за стеклодувом, чтобы починить окно, и в тот день один из них оказался прямо у дворца.
Стеклодув был молод, глаза у него были голубые, а щеки свежие, и, поднимаясь по лестнице в комнату принцессы, он насвистывал на маленькой стеклянной трубочке мелодию, которую стеклодувы всегда насвистывали с самого начала мира. Как только Радуга услышала этот звук, она вскочила с кровати и закричала:
– Вот эта песня! Я слышу Песню весны!
И когда стеклодув вошел в комнату со своей корзиной и инструментами, она сказала, – наконец-то ты пришел! Ты вылечил меня, и теперь я снова совершенно здорова.
В этом не было никаких сомнений. Радуга с этого момента вылечилась, и стеклодув отправился к королю и потребовал свою награду.
Сначала король был раздосадован тем, что его дочери приходится выходить замуж за скромного торговца стеклом, но после случившегося он не осмеливался шутить с жизнью своей дочери, опасаясь, что она снова заболеет; и, кроме того, Радуга была полна решимости выйти замуж за стеклодува, и, поскольку он был молод, красив и так хорошо говорил, король сказал королеве, что он, скорее всего, переодетый принц.
Но стеклодув поставил два условия относительно своего брака: первое состояло в том, что он должен был продолжать быть странствующим стеклодувом, который зарабатывал себе на жизнь, переезжая из города в город и из деревни в деревню, чиня стекло; и второе состояло в том, что Радуга никогда не должна была спрашивать его, откуда он родом и кто его родители, и что она должна называть его Голубоглаз, и никогда не спрашивать его, есть ли у него другое имя.
Это убедило короля в том, что Голубоглаз был переодетым принцем, и условия были с готовностью приняты, и Радуга и Голубоглаз поженились без дальнейших проволочек. Король подарил каждому из них по белому пони в качестве свадебного подарка, и они отправились в путешествие.
Они скакали по полям и лесам, из деревни в деревню, спали то в доме, то на улице, и впервые в жизни Радуга попробовала и увидела весну. И никакие слова не могут передать, как они были счастливы. Дни напролет Голубоглаз играл мелодию на своей стеклянной дудочке, и он показывал Радуге места обитания птиц и зверей; и всякий раз, когда они приезжали в деревню, казалось, что они приносили с собой солнечный свет утра, потому что, как только кто-нибудь смотрел на Голубоглаза, они не могли не радоваться, и когда он играл на своей дудочке – люди танцевали от радости. Они странствовали по огромному миру и видели всевозможные страны и города, и куда бы они ни пришли, их встречали улыбающиеся лица, и они делали грустных людей счастливыми, а счастливых людей еще счастливее.
Когда они были в лесу или на лугу, птицы и звери, казалось, знали Голубоглаза, и он разговаривал с ними так, как будто они были настоящими людьми; и самые дикие звери—волки, медведи и дикие кабаны были такими же ручными, как комнатные собачки, когда он говорил с ними; и соловьи садились вечером на плечо Голубоглаза и пели, когда он ехал с Радугой через лес; пчелы и бабочки летали перед ними и показывали им путь.
Шли годы, и у них родился маленький сын, которого назвали Синева. Он вырос и точно так же, как и его отец, стал разговаривать с птицами и зверями, как только научился говорить, Они были настолько счастливы втроем, насколько это возможно.
Однажды весенним вечером они довольно поздно пришли в лес, и после того, как развели костер и приготовили ужин, Радуга и Синева заснули, а Голубоглаз сел у огня, потому что сказал, что ему не хочется спать.
После того, как Радуга проспала несколько часов, она резко проснулась. Взошла луна, и костер еще не погас, но пепел тлел, а у костра сидел Голубоглаз. Радуга отчетливо видела его, но он казался ей не таким, как обычно: странным, красивым и больше похожим на сказочного принца, чем на стеклодува. Рядом с ним у огня сидела прекрасная девушка с розами в волосах и несколькими колосьями пшеницы в руке, а на поясе у нее висел серебряный серп. Они разговаривали. Радуга была так удивлена, что вскрикнула, и тут же прекрасная девушка исчезла в лесу. Голубоглаз сразу посмотрел на Радугу, но она перевернулась на бок и притворилась спящей.
На следующий день Голубоглаз ничего не сказал о странной девушке, и Радуга начала ревновать и грустить. Она старалась не думать об этом, но не могла избавиться от мысли, что, возможно, Голубоглаз любит кого-то другого. На следующий вечер они снова разбили лагерь в лесу, и Радуга сказала, что устала и рано легла спать; но она только притворилась, что засыпает, а на самом деле совсем не спала.
Как только Голубоглаз подумал, что Радуга спит, он дунул в свою стеклянную трубку, и снова странная девушка вышла из леса, и они с Голубоглазом шепотом говорили друг с другом, и снова Голубоглаз, казалось, выглядел совсем по-другому и совсем не походили на стеклодува, только, поскольку в ту ночь было темно, Радуга не могла его отчетливо видеть.
На следующее утро Голубоглаз снова ничего не сказал о странной девушке, и Радуга была печальнее, чем когда-либо. Если бы Голубоглаз только объяснил, сказала она себе, все было бы хорошо. Итак, когда они ехали через лес, Радуга сказала ему:
– Я видела тебя прошлой ночью в лесу, разговаривающим со странной девушкой. Ты, Голубоглаз, выглядел по-другому. Теперь я уверена, что ты не стеклодув; и теперь, когда я увидела, как ты разговариваешь с этой странной девушкой, я не успокоюсь, пока ты не скажешь мне, кто ты и кто она.
– Увы, увы, увы! – cказал Голубоглаз. – О, Радуга, почему ты не доверилась мне? Я должен сказать тебе сейчас, хочу я этого или нет, но ты разрушил наше счастье, и мне придется покинуть тебя. Меня зовут Весна, и я разговаривал со своей сестрой Летом; и теперь мне придется покинуть тебя, потому что я могу принимать облик смертного только до тех пор, пока никто не знает, кто я.
Тогда Радуга горько заплакала и сказала:
– Ты хочешь сказать, что должен навсегда покинуть меня и что я никогда больше тебя не увижу?
– Осталась одна надежда, – сказал Голубоглаз. – Мы встретимся снова, если ты сможешь найти меня. Тебе придется искать по всему миру, и ты не найдешь меня, пока не узнаешь мой взгляд и мой голос в речи или во взгляде человеческого существа; и если ты не узнаешь его, когда он там, ты вообще никогда не найдешь меня.