– Они неподъёмные. Я, конечно, не хлюпик, но гробить позвоночник не собираюсь.
– Глеб, не грузи меня сейчас ерундой, не до тебя.
До дома мы шли молча. Любая моя попытка заговорить с Люськой, встречала жёсткий отпор.
– Тихо! – кричала Люська. – Не мешай.
Дома, разобрав сумки, я поспешил к Алисе. На четыре у нас билеты в кино. У лифта встретил Димона.
– Я к вам. Люся дома?
– Да. Из магазина только вернулись.
– А ты далеко?
– В киношку идём.
– Подожди, Глебыч, может, мы с вами?
– Вряд ли, Люську сейчас из дома не вытащишь.
– А что случилось?
– Иди, она тебе сама расскажет.
Димон похлопал меня по плечу и зашёл в лифт. Не повезло ему, чувствую, Люська загрузит его по полной.
***
Забавно, но у меня самого никак не выходила из головы встреча с соседкой. Что-то в ее поведение настораживало, появились мысли о подвохе или даже большой афере. А может, это связано со спиритизмом? Кто знает…
Спиритизмом Галина Ивановна Плюшкина увлекалась давно, ещё при жизни мужа в квартире собирались люди, желающие пообщаться с духами. Спиритические сеансы устраивали раз в неделю – почему-то строго по четвергам – скорее всего это была прихоть Галины Ивановны. Однажды на сеанс спиритизма была приглашена Диана, которая унесла ноги от Плюшкиной сразу, как только в комнате послышался приглушённый голос умершего лет сто назад писателя. С какой стати потревожили именно его дух, и потревожили ли вообще, никто кроме присутствующих, увы, так и не узнает.
Спустя какое-то время Галина Ивановна перестала принимать на дому подруг. То ли рассорилась со всеми, то ли надоело общаться с духами при посторонних, но факт в том, что Плюшкина начала проводить сеансы в одиночестве.
Люська как-то поинтересовалась, есть ли польза от спиритизма? Галину Ивановну вопрос поставил в тупик, она долго думала, корчила гримасы, тужилась и в итоге заявила, что Люська, при всей её образованности не сможет понять тонкую душевную конструкцию Плюшкиной. А Люська действительно ничего не понимала.
С Галиной Ивановной жил сорокалетний сын Антон. Холостяк Тошка, как ласково называли его в подъезде, был большим ребёнком. Целиком и полностью Антон подчинён матери, он накрепко привязан к её юбке, иметь собственное мнение ему запрещено. По словам Плюшкиной, Антон человек творческий, следовательно, глубоко ранимым. Тоша считал себя художником, коим на самом деле никогда не являлся. Одна из комнат была переоборудована под мастерскую, в которой Тоша проводил полдня, пил кофе, слушал музыку, а ближе к вечеру отправлялся на улицу, черпать вдохновение.
Галина Ивановна обожала сына, опекала его, сдувала с Тоши пылинки. Тоша в свою очередь не имел ничего против. Трудной работы он не знал, в деньгах не нуждался, жил на широкую ногу, любая прихоть великовозрастного ребёнка исполнялась по щелчку пальца.
Единственное, на что было наложено табу – это женитьба. Галина Ивановна не желала сыну судьбы вечного холостяка, напротив, мечтала, чтобы тот скорее обзавёлся женой и детьми. Но! При условии, что сначала кандидатура невесты будет одобрена придирчивой свекровью. Антону не позволялось общаться с женщинами другого круга, обязательным условием Плюшкиной было наличие у избранницы сына высшего образования, знание двух-трёх иностранных языков, собственная квартира и солидный счет в банке. Галина Ивановна поставила настолько высокую планку, что Тоша, пораскинув мозгами, решил ничего не менять и продолжать жить в своё удовольствие. Зачем лишний раз напрягаться, заранее зная, что такой женщины он не встретит. А если даже и повезёт, зачем он ей сдался, безвольный маменькин сынок.
Так и жили. Антон продолжал заниматься своими художествами, Галина Ивановна проводила спиритические сеансы.
…Алиска, узнав о внучке Плюшкиной, первым делом подумала про гороскоп. Опять ей захотелось что-то там рассчитать, сверить, обозначить и сопоставить.
– Алис, не пойми меня неправильно, но из-за твоих увлечений мы редко видимся.
– Глеб, видимся каждый день в школе.
– Школа это школа. Я хочу видеть тебя постоянно.
– Сам понимаешь, это невозможно. И потом, что значит, из-за моих увлечений? Ты произнёс это так, как будто я занимаюсь ерундой, попусту тратя время.
– Отчасти я именно это и имел в виду.
Алиса посмотрела на меня, сдвинула брови.
– Ты серьёзно?
– Отчасти, – повторил я. – Сначала была школа актерского мастерства…
– Не была, а есть, – перебила Алиса.
– Хорошо. С ней я как-то смирился. Теперь новая фишка – гороскопы.
– Не вижу ничего дурного.
– Время. Алис, на встречи его практически не осталось.
– Мы были в кино, сейчас идем, гуляем. И ты сам тратишь время на непонятные разговоры. Чем болтать, лучше…
– Почему ты замолчала?
– Догадайся.
– У меня три варианта…
– Глеб, вариант всего один. Поцелуй меня.
– Прямо на улице? А люди? Тебя они всегда напрягали.
– А сегодня не напрягают.
Я обнял Алису, прижал к себе. Она по привычке быстро осмотрелась по сторонам. Мы начали целоваться, услышав за спиной недовольный голос.
– Чего на дороге-то встали? – возмущалась старушка. – Другого места не нашли.
Мы не двинулись с места. Так и простояли под фонарным столбом, обнявшись, не замечая никого вокруг.
Глава четвертая
Сделай первый шаг
Прозвенел звонок. Люська выбежала из класса. С камерой. Выискивая, к кому бы привязаться с вопросами, она носилась по этажам, вылавливая новых жертв. На Тасю наткнулась возле кабинета физики. Прислонившись спиной к стене, Таська неотрывно смотрела на Олега и Мишку. Те стояли чуть поодаль, оживленно обсуждая предстоящие школьные соревнования.
Люська включила камеру, начала приближаться к Тасе.
– Таська, я тебя снимаю. Сделай лицо попроще.
Тася отвернулась.
– Люсь, выключи камеру!
– Не убегай, стой. Тась, выключила я ее. Сама убедись.
Тася последний раз бросила беглый взгляд на ребят и пошла в сторону лестницы. Люська семенила следом.
– Может, в столовку сходим?
– Не успеем, через пять минут перемена кончится.
– Олег или Мишка? – спросила Люська.
Тася напряглась.
– В смысле?
– На кого, спрашиваю, ты так таращилась, на Мишку или на Олега?
– Ни на кого. Не выдумывай.
– Не первый раз замечаю, как ты их глазами пожираешь.
Тася остановилась.
– Так заметно?
– Ещё бы!
– Заметно всем, кроме него.
– Мишку имеешь в виду?
– Олега.
Люська обернулась.
– Помниться, ты его терпеть не могла. Он тебя постоянно подкалывал.
– Когда это было? Сто лет назад. Сейчас всё иначе.
– А как сейчас? – допытывалась Люська.
– Нравится мне Олег.
– И?
– Люсь, хватит дурочку из себя строить. Что и? Нравится, понимаешь?
– Он в курсе?
– Нет, конечно.
– Зря.
– Предлагаешь мне самой подойти к нему и признаться? – Тася хмыкнула и в очередной раз метнула взгляд на Олега.
– Я бы на твоем месте так и сделала.
– Советовать легко. Слабо себе представляю, что когда-нибудь смогу первая сделать шаг.
– Не съест он тебя.
– Смысла не вижу, Люсь. Я ему безразлична. В противном случае, давно бы сам начал со мной общаться.
– Могу помочь.
– Как?
– Это уже мои заботы. Тебе только надо согласиться или отказаться.
Тася задумалась.
– Зная твой характер, последствия могут быть плачевными.
– Мое дело предложить. Отказываешься?
– Надо подумать.
– Думай до конца седьмого урока. И пользуйся моментом, пока я добрая.
– Понимаешь, – осторожно начала Тася. – Олег симпатичный.
– Спорный вопрос.
– Симпатичный. За ним многие девчонки бегают. Сама знаешь.
– Знаю. Но Олег не в моём вкусе. У него уши большие.
– Нормальные уши.
– Куда ты клонишь?
– Скажи честно, я красивее Наташки Бурыкиной?
– Тась, как вас можно сравнивать? Бурыкина идиотка, а ты наверняка медаль получишь.
– То, что она книг не читает и учится на тройки, ни о чём не говорит. Олег к ней давно подкатить пытается. Наташка его отшивает.
– Правильно. Она с Пашкой ходит.
– Хочу волосы перекрасить, – призналась Таська. – Стать блондинкой.