Молвив это, он протянул руку наместнику.
Однако самоуверенный молодой человек даже не пошевелился и своей протягивать не спешил. Зато сказал:
- Нелишне бы сперва узнать, со шляхтичем ли имею честь, ибо хоть и не сомневаюсь в этом, но анонимные благодарности полагаю неуместными.
- Вижу я в тебе, сударь, истинно рыцарские манеры, и полагаешь ты справедливо. Речи мои, да и благодарность тоже, следовало мне предварить
именем своим. Что ж! Перед тобою Зиновий Абданк, герба Абданк с малым крестом, шляхтич Киевского воеводства, оседлый и полковник казацкой
хоругви князя Доминика Заславского тож.
- Ян Скшетуский, наместник панцирной хоругви светлейшего князя Иеремии Вишневецкого.
- Под славным началом, сударь, служишь. Прими же теперь благодарность мою и руку.
Наместник более не колебался. Панцирное товарищество хоть и глядело свысока на жолнеров других хоругвей, но сейчас пан Скшетуский находился
в степи, в Диком Поле, где таким околичностям придавалось куда меньше значения. К тому же он имел дело с полковником, в чем тотчас же воочию
убедился, потому что солдаты, возвращая Абданку пояс и саблю, мешавшие им приводить незнакомца в чувство, подали ему и короткую булаву с
костяной рукояткой и яблоком из скользкого рога - обычную регалию казацких полковников. Да и платье на его милости Зиновии Абданке было богато,
а умелый разговор обнаруживал живость ума и знание светского обхождения.
Так что пан Скшетуский пригласил его отужинать, поскольку от костра, дразня обоняние и аппетит, потянулся уже запах жареного. Солдат извлек
мясо из огня и подал на оловянном блюде. Стали есть, а когда принесен был изрядный мех молдаванского вина, сшитый из козловой шкуры, завязалась
и нескучная беседа.
- За наше скорое и благополучное возвращение! - возгласил пан Скшетуский.
- Ты сударь, возвращаешься? Откуда же, позволь поинтересоваться? - спросил Абданк.
- Издалече. Из самого Крыма.
- Что же ты там делать изволил? Выкуп возил?
- Нет, сударь полковник. К самому хану ездил.
Абданк с любопытством насторожился.
- Однако же в приятной компании побывал! С чем же ты к хану ездил?
- С письмом светлейшего князя Иеремии.
- Так ты в послах был! О чем же его милость князь изволил писать хану?
Наместник быстро глянул на собеседника.
- Сударь полковник, - сказал он, - ты глядел в глаза татям, которые тебя заарканили, и это дело твое; но о чем князь писал хану, это дело
не твое и не мое, а их обоих.
- Я было удивился, - хитро заметил Абданк, - что его милость князь столь молодого человека послом к хану отправил, но, услыхав твой,
сударь, ответ, более не удивляюсь, ибо хоть и молод ты годами, но опытностью и разумом зрел.
Наместник невозмутимо выслушал лестное замечание, покрутил разве что молодой ус и спросил:
- А скажи-ка мне, ваша милость, что поделываешь ты возле Омельника и откуда тут взялся, да еще один?
- А я не один, я людей на дороге оставил, и еду я в Кудак к пану Гродзицкому, командующему тамошним гарнизоном, к каковому меня его милость
великий гетман послал с письмами.
- Отчего же ты не поплыл на байдаках?
- Таков был приказ, от коего отступать мне не подобает.