. или потому что потерпел неудачу?
Еще одна холодная улыбка.
– Спроси об этом Игана, его язык уже должен был отрасти.
Оттолкнувшись от перил, он протянул ей руку:
– Полетели со мной, Эшвини.
Даже с расстояния в целый фут она чувствовала, что он словно обмотал ее тысячами канатов: душащих, давящих, убивающих.
– Я не могу вас коснуться.
Его глаза сверкнули, она увидела в них свою смерть.
– Я столь противен тебе?
– В вас слишком много всего, – прошептала она, задыхаясь. – Слишком много жизней, слишком много воспоминаний, слишком много призраков.
Он опустил руку, на лице мелькнул интерес.
– Ты можешь узреть?
Какое старомодное выражение. Но, в конце концов, Назарах был свидетелем и создания империй и свержения королей.
– Что-то вроде того, – она отшатнулась, пытаясь найти воздух, который, казалось, весь куда-то подевался.
Когда рука Жанвьера дотронулась до ее затылка, она без возражений приняла прикосновение, словно что-то в ней тянулось, стремилось к нему. Оно касание – и вдруг летний воздух, сладкий как нектар, заполнил опаленные легкие.
– Сир, – проговорил Жанвьер, в тихом голосе прозвучало уважение. – Не уничтожайте сокровище ради мимолетного удовольствия.
– Одрина оказалась не в твоем вкусе? – поинтересовался ангел, не отрывая взгляда от Эшвини. – Я с трудом в это верю.
– Мои вкусы изменились, – свободная рука вампира легла ей на плечо. – Даже если Эш не хочет пойти мне навстречу.
Назарах минуту стоял неподвижно – и в это мгновение Эшвини была абсолютно уверена, что ангел хочет уничтожить их обоих. Её – за то, что впутала в это Жанвьера. Его – потому что предложил ей свою защиту.
Но вдруг Назарах рассмеялся, и опасность миновала.
– Она станет твоей погибелью, Жанвьер.
– Я сам выбираю свою смерть.
Распахнув крылья, Назарах улыбнулся, холодной бессмертной улыбкой.
– Возможно, наблюдать твои “танцы” с охотницей окажется даже интереснее, чем самому забавляться с ней.
Через мгновение он сорвался с балкона и исчез в небесах, такой великолепный и опасный, одновременно жестокий и мудрый.
Эшвини попыталась выскользнуть из-под руки Жанвьера, но он ее удержал.
– Так значит, ты sorcière.
А ведь Жавьеру тоже не одна сотня лет, вдруг подумала она.
– Всех ведьм сожгли на кострах.
– Видишь моих призраков, Эш? – тихий вопрос.
Она была рада, что может в ответ покачать головой.
– Я вижу только то, что ты открываешь мне.
Губы коснулись ее шеи прежде, чем ей удалось-таки вырваться и повернуться к нему лицом.
– Одрина?
– Сладкий кусочек, – его взгляд переместился ей на грудь, и она вдруг поняла, что из-за мокрых волос соски просвечивают через ткань.
Назарах посчитал это приглашением?
Мысленно содрогнувшись, она отвернулась, чтобы закрутить густую влажную массу узлом на затылке.
– Красота какая, – промурлыкал Жанвьер. – Я могу смотреть на твою шею часами. Такая длинная, такая изящная. – Томные интонации мужского голоса словно ласкали кожу.
Даже зная, что он почти-бессмертный, который забудет о ней в мгновение ока, после того, как получит желаемое, ей пришлось приложить все силы, чтобы побороть соблазн покориться обольщению.
– Может, тебе лучше вернуться к своему сладкому кусочку?
– Предпочитаю бутылку с консервированной кровью, – сделав шаг, он встал возле нее, глядя в небо, в котором исчез Назарах.