Ближе к восьмому классу Лариса связалась с сомнительной компанией. Стали ходить слухи, что она принимает наркотики, но я не верила. Для меня наркотики были чем-то фантастическим. Я думала, их принимают только сумасшедшие психи, отморозки какие-нибудь, которым жить надоело. Лариса отморозком никогда не была, она была хорошим человеком, поэтому в слухи я не верила.
После девятого класса Лариса умерла от передозировки. Меня эта новость пришибла. Она была первая из моих знакомых, кто умер так рано. Не помню почему, на похороны я не ходила. Как могла, переживала сама эту трагедию. Мне до сих пор снится сон, что она жива. Как будто я иду по улице и встречаю ее. Говорю, мне сказали, ты умерла. А она улыбается во весь рот: «Нет, как видишь, жива!». И на душе так тепло – неправда значит все эти слухи. До сих пор я не могу подсознательно принять то, что ее нет.
Кроме Ларисы, я пыталась дружить еще с одной девочкой. Полина была ослепительно красива на мой взгляд и очень талантливо рисовала. В начальных классах она часто приходила ко мне в гости, мы вместе играли и рисовали. Я до сих пор храню один ее рисунок – портрет женщины с красным цветком в темных волосах. Не знаю почему, но и эта дружба после второго класса разладилась.
Есть у меня мысль, что очень многое в детском коллективе зависит от учительницы. В третьем классе к нам пришла новая учительница, которая не смогла поддерживать класс в дружном состоянии, в коем он пребывал два года. Некоторых она открыто высмеивала, некоторых обзывала. Коллектив разделился на много маленьких групп, а я ни в одну из них не попала.
В пятом классе нам дали классную, которая была еще хуже. Это была несчастная одинокая женщина с пронзительным голосом. Мне казалось, она ненавидит детей. Но не всех. Красивых девочек, которые хорошо учились, она очень любила, всегда их выделяла. Я не была красивой и училась плохо. Точнее, я была красивой, как сейчас понимаю, но толку от этого не было, ибо я считала себя уродиной. Соответственно ко мне и относились.
С мамой я никогда не обсуждала школу. Просто знала, что она ничем не поможет. Скажет, поменяй свое отношение к обстоятельствам, раз не можешь эти обстоятельства изменить. Иногда я звонила Наташе, мы очень долго разговаривали, но про школу тоже почти не говорили. Наташе я рассказывала, как живу дома. Это был единственный человек, с которым я делилась переживаниями. Наташа сопереживала. Однако, общение становилось все реже – жизни все больше разнились.
В пятом классе к нам пришла девочка, звали ее Катя Чистова. Мы подружились в первый же день. Как будто всю жизнь были вместе. Жила она рядом со школой, поэтому после школы мы часто шли к ней и остаток дня проводили вместе. Иногда мы шли ко мне (Шарикова в то время еще не было), играли, рисовали, разговаривали очень много. Я ее мгновенно полюбила всем сердцем. Катя была очень доброй, с открытым сердцем, я хотела быть на нее похожей. Но длилось это недолго, Катины родители переехали и Катю увезли с собой. Я подарила ей на память свою любимую игрушку – плюшевого пингвина. Катя уехала, а я опять осталась одна.
Классе в восьмом нам разрешили сесть мальчику с мальчиком, а девочке с девочкой. Жить стало немного легче. Со мной села девочка Ирина – высокая блондинка с довольно миролюбивым характером. Я изо всех сил пыталась с ней дружить, ибо это был мой шанс. Но дружба не выходила. Мы много общались, созванивались после школы, гуляли вместе, даже в гости друг к другу ездили, но на дружбу это мало походило. Мы просто были два человека, которых свела вместе судьба, не позаботившись хотя бы о минимальном совпадении интересов. Мы были разные, вот и все. Но хотя бы она надо мной не издевалась и даже помогала с уроками, за что я ей до сих пор благодарна.
Была в классе одна девочка, с которой я хотела дружить. Чем-то она притягивала мое внимание. Аня пришла к нам в пятом классе, но этот факт долго оставался мною незамеченным. Спустя какое-то время я обратила внимание на новенькую и обнаружила, что она не так проста, как показалось. Она полностью игнорировала школьные правила и день за днем являлась в балахонистой рубахе с Куртом Кобейном, джинсах и с распущенными волосами, несмотря на вопли классной. К тому времени наша школа стала гимназией и в ней ввели подобие формы. По уставу полагалось ходить в строгой одежде – в рубашке и в брюках или в юбке. Классная ревностно следила за тем, чтоб девочки не распускали волосы.
Аня все игнорировала. Она красила волосы в ослепительно рыжий и никогда их не убирала. Я завидовала, что она так может. Она вообще была необычной, не такой, как все остальные девочки. Не носила кофточки в обтяжку и короткие юбки, интересовалась исключительно рок-музыкой и мальчиками из архитектурного класса. Гимназия-то у нас была архитектурная.
Я не интересовалась ничем. Разве что тем, как выжить в таких условиях. По крайней мере, дома я думала только об этом. Как сделать уроки, чтоб не привлечь к себе внимание Шарикова. Как провести вечер, чтоб не ввязываться в пьяные разборки. Где найти друзей и как с ними дружить, если я даже в гости к себе не смогу никого пригласить. Я пыталась дружить с Аней, нутром чувствовала, что она тоже не против этого общения, но нам вечно что-то мешало. Аня дружила еще с двумя девочками, которые на нее влияли. Иногда, когда я была на больничном, я звонила Ане, чтоб спросить домашнее задание. Иногда она говорила, иногда нет. Я так понимаю, что в ней боролась преданность старым подругам и желание подружиться с новой.
До десятого класса мы так и не смогли подружиться, но в десятом дело неожиданно пошло на лад, возможно потому что ее старая компания распалась.
Мы стали вместе ходить домой после уроков – жили мы почти в одном дворе. В школе она общалась со своей компанией – в 10-м классе она перестала общаться с теми двумя девочками и нашла подруг по интересам – а я как обычно почти ни с кем, но мне уже не было грустно, ведь я знала, что после уроков мы пойдем вместе с новой подружкой домой.
Иногда мы доходили до перекрестка и расходились по домам, но чаще шли к ней и остаток дня проводили вместе. Я помогала Ане с математикой, она меня кормила. Мы ели самые восхитительные пельмени «Дарья» с кетчупом «Балтимор» из одной тарелки под сериал «Друзья». Иногда жарили картошку и закусывали салом, которое делал Анин папа. Такое вкусное сало мне больше не попадалось, но папа об этом так и не узнал. Хотя еще не поздно. Ему наверняка будет приятно.
Еще смотрели сериал «Дикий Ангел» и конечно обе мечтали влюбиться. Хотя Аня на тот момент уже испробовала влюбленность на вкус. Я завидовала, но не слишком. Потому что мне мальчики вообще еще не нравились. Я не понимала, как можно влюбиться в кого-то из этих отвратительных типов, которые учатся со мной в одном классе. Они издевались надо мной столько лет, а теперь я должна в кого-то из них влюбиться? Ну уж нет.
Но всему свое время. И когда это время наступает, оно сметает все на своем пути.
Глава 6
Тут надо сказать, что в десятом классе у меня появилась еще одна подружка. Наша дружба была весьма странной. Я никогда как следует не понимала, что у нас за отношения. Она пришла к нам в школу тоже примерно в десятом классе и почему-то сразу мне приглянулась, хотя училась даже не в нашем классе. Я издалека заметила необычную девочку, которая нестандартно одевалась и вела себя странно. Даже не знаю, как это описать, чтоб стало понятно. У нее был немного отрешенный взгляд и размашистая походка. И короткая стрижка. Прям совсем короткая, как у мальчика.
Очень хочу, но не могу вспомнить, как мы познакомились. Однако как-то это произошло. С ней я тоже общалась отдельно от других девочек. Не знаю, чем, но чем-то она меня манила так, что я не могла собой управлять. Мы могли с Аней договориться идти вместе домой, а я брала и динамила ее ради этой девочки. Девочку звали Лера. Мне было стыдно, но это было выше моих возможностей. Чем-то ее жизнь манила, казалась загадочной и неповторимой. Казалось, что если я прикасаюсь к этой жизни, то и сама становлюсь загадочной и неповторимой.