– И мной можешь стать? – Юлька, наконец, оправилась от шока и смогла связно говорить.
– Легко, – улыбнулся Метаморф и тут же стал копией Юльки. Один в один.
Девочка стояла, словно громом поражённая, вглядываясь в саму себя. Метаморф снова принял облик Матвея Волшебникова и совершенно серьёзно сообщил.
– Для своих друзей я не опасен.
– А для врагов?
– А это смотря на то, как они будут относиться к моим друзьям, – усмехнулся Мет.
Юлька полностью пришла в себя от потрясения и завалила ребят вопросами. Ей было интересно всё: откуда появился Метаморф, как долго водится с Владькой, зачем ему самому друзья. Что он может ещё, кроме как превращаться в собак и Юлек. Что же всё-таки произошло с ними в пещере на самом деле?
В общем, за разговорами они не заметили, как дошли до Юлькиного дома.
У подъезда стоял отец девочки, грозно хмуря брови.
– Здравствуйте, Геннадий Павлович, – вежливо поздоровались ребята.
– Вечер добрый, детки.
– Пап, я не слишком поздно? – виновато спросила Юлька, оглядываясь на друзей.
– Да знаешь ли, дочка, ты должна была вернуться ещё час назад, – укоризненно произнёс мужчина, с явным облегчением в голосе.
– Ну, прости меня, пап… так получилось… заигрались мы… меня вон мальчики проводили.
– Вы не беспокойтесь, Геннадий Павлович, – проникновенно глядя Юлькиному отцу в глаза, сказал Матвей. – С нами она в полной безопасности.
– Ну, хорошо, – мужчина заметно подобрел. – Но чтобы подобное было в последний раз.
– Конечно, пап! Мы тебе обещаем! Правда, ребята?
Мальчики дружно закивали головами.
***
– Ты посвятил в нашу тайну постороннего человека, сын?
– Она не посторонняя, папа… она наш друг.
– Она может проговориться. И если слухи дойдут до Ордена, нам придётся очень туго, и, возможно, надо будет снова пускаться в бега.
– Она не проболтается, папа… она обещала.
– Ты ей так доверяешь?
– Да, папа.
– Как она отнеслась к чудесам? И Мету?
– Довольно спокойно… а от Мета она просто в восторге.
– Вы рассказали ей всё?
– Нет, папа, о тебе мы не говорили, если ты это имеешь в виду. Мы сказали, что Мет – самый великий гипнотизёр в мире и может внушить что угодно, заставить видеть чудесные сны наяву, ничем не отличающиеся от реальности… ну и всё в таком роде.
– Очень хорошо, сын. Не нужно ей знать всех подробностей… пока не нужно.
Травля
В школе друзья вели себя как обычно. Вернее, так им казалось. Одноклассники же сразу заметили, как сплотилась эта троица. На переменке они были всегда вместе и о чём-то оживлённо беседовали. Но стоило подойти кому-нибудь постороннему, разговор сразу прерывался, и на любопытного смотрели, как на врага народа, пока он не отходил в сторону.
На уроках они пересаживались в один угол на галёрку. Причём Мету удалось устроить так, что Юлька сидела с Владькой за одной партой, а рядом с самим Матвеем никто не садился. В общем, было видно невооружённым глазом, что этих троих объединяет какая-то тайна.
Остальные ученики как-то сами собой стали сторонится друзей, шепчась и хихикая за спиной. Плелись всевозможные и самые невероятные сплетни. Нарастал конфликт. Разрядка наступила на уроке физкультуры.
Школьный физрук Семён Петрович задерживался, и ребята, предоставленные сами себе, вовсю веселились в спортзале. Кто-то лазил по канатам, кто-то бросал баскетбольный мячик. Задиркин с Притиркиным терроризировали боксёрскую грушу. В общем, все были заняты, кроме нашей троицы, которая смирнёхонько сидела на скамье, дожидаясь учителя.
Катя Семечкина и Лиза Похвалкина гоняли мячик за теннисным столом. Вдруг после очередного неудачного паса мячик подкатился к Юльке.
– Эй, Измайлова, принеси-ка мяч сюда! – крикнула Катька, ничуть не сомневаясь, что её приказ незамедлительно будет исполнен.
И действительно, Юлька сначала порывалась встать, но была остановлена Матвеем, удержавшим её за руку.
– Сами возьмут, не переломятся, – пояснил он свои действия.
Катька Семечкина считалась негласным лидером девчачьей половины класса и поэтому немало удивилась, когда её слова были проигнорированы.
– Эй, Измайлова! Ты что, оглохла? – крикнула Катька, топая ножкой.
Шум в спортзале резко стих, и к месту назревающего конфликта стали подтягиваться остальные ребята. Даже будущие великие боксёры перестали издеваться над грушей и с интересом уставились на девчонок.
– Подойди и возьми сама, – неуверенно ответила Юлька, оглядываясь на Матвея.
Тот одобрительно кивнул. Катька медленно подошла к скамейке, зло щуря глазки.
– Я сказала, подними мячик и подай его мне, – прошипела она словно гусь переросток.
– Твой мяч – сама и бери, – твёрдо заявила Юлька, гордо задрав подбородок.
– Ах ты… – Катька замахнулась, чтобы отвесить пощёчину, но была остановлена Владькой, перехватившим её руку.
– Семечкина. Хорош воду мутить! Забирай свой мячик и шагай себе подобру-поздорову.
– Ха! Смотрите на него! – заорал вдруг Задиркин. – Заступничек нашёлся, а сам слова хорошего никому не сказал. Тебе сказал, Притиркин? Нет! А тебе Семечкина? Нет? И мне нет. Похвалкина? Пирожков? Косяков? Загудина? Нет… нет… нет… нет.
Так, по одному, Задиркин опросил весь класс.
– Какие мы гордые! Нос воротим от всех, особнячком держимся! О-о-о… Да они ж нас презирают! – в притворном ужасе схватился он за щёки и округлил нагловатые глазки с белёсыми, словно выгоревшими на солнце, ресницами. – Мы для их высочеств недостаточно хороши! Мы для них пле-бе-и!
По слогам выговорил Задиркин мало знакомое слово, явно подслушанное где-то у взрослых.
– Я не хочу быть плебеем! – заявил Саша Пряничкин, шмыгая вечно простуженным носом.
– И я!
– И я!
– И я не хочу!
Загалдели вокруг ребята, возмущённые сравнением с незнакомым, но явно ругательным словом.
– А вот придётся ими побыть, – продолжал паясничать Задиркин. – Пока эти трое так думают.
– Надо их поручить! – выкрикнул Пряничкин и тут же спрятался за спину Притиркина.
– Правильно!
– Верно!
– Отлупить их надо!
Послышались выкрики со всех сторон, и толпа начала медленно сужать круг, выталкивая вперёд самых крупных мальчиков.
– Да вы чего ребята? – успел крикнуть Владька, прежде чем чей-то кулак заехал ему в ухо.
И началось. Владька с Матвеем, стоя спина к спине, отбивались от наседающих мальчишек, еле удерживаясь на ногах. У обоих из носа текла кровь, а под глазами наливались аккуратные синяки. Но и нападавшим тоже доставалась изрядно. То один, то другой вылазили из кучи-малы, задирая нос к верху, чтобы остановить кровь.
К чести девочек, они не стали набрасываться толпой на бедную Юлю, а стояли в сторонке, наблюдая за битвой мальчишек и изредка комментируя тот или иной особо удачный, по их мнению, удар.
…отбивались от наседающих мальчишек…
Семечкина, которая поначалу кинулась было на Юльку, получила от неё чувствительный пинок по коленке и, прихрамывая, отошла в сторону, злобно ругаясь и брызжа слюнями.
– Это что за гладиаторские бои?! – раздался зычный голос вошедшего в спортзал физрука.
Драка, как по команде прекратилась, и бойцы рассыпались в разные стороны. Владька с Матвеем устало грохнулись на скамью. К ним немедленно присоединилась Юлька, доставая носовой платок.
– Так, оболтусы! А ну становись в одну шеренгу! – гаркнул физрук в бытности, то ли военный, то ли полицейский.
Ребята, толкаясь и шёпотом переругиваясь, кое-как выстроились по линейке.
– Естественно, кто организовал эту локальную войнушку, мне никто не скажет. Так? – начал дознание учитель физкультуры, прохаживаясь вдоль шеренги взъерошенных ребят. – Впрочем, об этом догадаться нетрудно
Он многозначительно посмотрел в сторону Задиркина, которому Владька самолично нарисовал здоровенный синяк на пол-лица.
– Ну, а раз так, сдаётся мне, нужно направить вашу энергию в более мирное русло. На-а-пра-а-во! Пятьдесят кругов по спортзалу! Бегом марш! Девочкам только десять, – добавил он после шестого круга и уселся на скамью, покручивая на пальце свисток.