Когда мы зашли во дворик кафе, то первое, что я увидел, было перекошенное от гнева лицо Валерия Петровича. Он стоял на мокром, еще не высохшем после поливки бетонном полу, подбоченив руки, и смотрел на нас с Мариной затуманенными глазами.
Наконец-то! едва разжимая зубы, процедил он. Босс, собственной персоной! Хозяин! Так сказать, генеральный президент нашей вшивой гостиницы! Новый русский крымско-украинской закваски, черт вас всех подери!
Я успел привыкнуть к хамоватой манере разговора Валерия Петровича и, не проявляя никакого интереса к потоку плоского остроумия, прошел мимо, даже не удостоив постояльца взглядом. Сашка суетился за стойкой, делая массу беспорядочных движений, и с испугом поглядывал на меня из-под выцветших белесых бровей.
Где Анна? негромко спросил я, опираясь на стойку.
Утром куда-то ушла. На море, может До сих пор не было Я не видел ее.
А что с этим? Я кивнул в сторону Валерия Петровича.
Обокрали два номера, с трудом ворочая языком, произнес Сашка. Его и еще один, напротив.
Мне показалось, что он заработает грыжу, если попытается поднять на меня глаза.
4
Валерий Петрович поселился у меня дней десять назад. Оформлял его Сашка, определив в самый дорогой двухкомнатный номер. Я в то утро сжигал нервы после очередной ссоры с Анной, гоняя по феодосийскому шоссе, как ненормальный, на своем "опеле сенаторе", стараясь выветрить из головы грустные мысли. В километрах тридцати от Судака у меня закончился бензин, как, собственно, и дурь, и я, бросив машину, вернулся домой на попутке.
Люкс заняли, сказал Сашка с плохо замаскированным восторгом, ожидая похвалы.
Я громыхнул дверью калитки, кинул в ладонь официанту связку ключей от машины и жестко сказал:
Перед Щебетовкой у ларька валяется мой "опель". Заправишь бензином и пригонишь.
Понял, упавшим голосом ответил Сашка, глядя на ключи, как на скупые чаевые.
И сними свои дурацкие очки. Официант должен смотреть на клиентов открытыми и честными глазами.
И за что на парня набросился? тотчас подумал я, поднимаясь по лестнице наверх. За инициативу поощрять надо, а не наказывать. Что-то совсем я плох стал. Старею, наверное.
У дверей кабинета, за журнальным столиком, сидел немолодой мужчина. Он без интереса листал старый номер "Огонька". Несмотря на жару, он был в костюме, белой рубашке, и его строгий деловой "прикид" был нарушен лишь ослабленным галстуком. Залысина подчеркивала высокий лоб, гладкий и блестящий, как у юноши. Крепкий, подвижный, он производил впечатление перезревшего донжуана, который никак не желает смириться со своим возрастом.
Незнакомец откинул журнал в сторону, энергично поднялся и сунул руки в карманы брюк.
Этот милый мальчик, сказал он громко, отчетливо выговаривая каждое слово, сделал все, кроме главного не дал мне ключей, чего я, собственно, и дожидаюсь уже битых два часа. Вы, кажется, директор этой, так сказать, гостиницы, я не ошибся?
В его интонации сквозило легкое пренебрежение, но меня это не задело сейчас я был настроен самокритично и чувствовал легкий упрек совести за то, что грубо говорил с официантом.
Вы заплатили за номер? спросил я, открывая дверь кабинета и заходя внутрь.
Не успел. Как-то, понимаете, не успел. Этот милый юноша выписал мне чек, а деньги, насколько я понял, самолично принимает директор.
Я прошел в кабинет, который последние полгода больше напоминал мастерскую по ремонту видаков и компьютеров, чем рабочее место директора. В межсезонье кафе и гостиница пустовали, и чтобы не умереть от скуки, я брался за ремонт электроники, убивая время до появления на берегу первых клиентов. Я сел за стол и взял чек. На руке незнакомца блеснули дорогие часы в золотой оправе. Говорят, теперь модно демонстрировать свою состоятельность дорогими часами, зажигалкой или мундштуком.
Садитесь, сказал я, кивая на кресло.
Благодарю, насиделся, ожидая явление вашего, так сказать, появления. Подбоченив руки, он принялся расхаживать по кабинету и остановился у витража. Научились делать, да? Теперь в каждом вшивом городишке можно найти весьма привлекательные штамповки, которые в средние века расценивались бы как шедевры искусства И что, народу много в этом году?
Пока нет, односложно отвечал я, не испытывая никакого желания вести беседу.
Чек был выписан на десять суток в двухкомнатный номер с кондиционером, телевизором и холодильником.
Отдельного телефона нет, сказал я, но я дам вам парную радиотрубку.
Телефон мне не нужен. Мне надоели телефоны! Я буду наслаждаться убогой жизнью провинциального городишки Так сколько я вам должен?
Сорок долларов в сутки плюс пансион.
Сорок баксов?! неприятно удивился мужчина. Цены у вас, однако, очень смелые. Храбрые цены! Прямо-таки многообещающие, пятизвездочные цены. Что ж, посмотрим, посмотрим. Вот только завтрак мне не нужен.
Хорошо, я выпишу вам обед и ужин.
Отлично! Превосходно! проговорил незнакомец таким тоном, словно хотел сказать: "Отвратительно! Омерзительно!" Это все отлично, только меня интересует одна немаловажная деталь. Скажите, а по вашей, значит, гостинице посторонние болтаются? Я что-то не видел здесь горничной или дежурной по этажу.
Нет, посторонние сюда не заходят.
Значит, вы можете гарантировать мне сохранность моих личных вещей?
Я могу вам гарантировать, что никто без вашего разрешения к вам в номер не войдет.
Вот это хорошо, удовлетворенно кивнул мужчина. Это очень важно. Настоящий отдых это прежде всего гарантия того, что никто не будет навязывать свое общество и покушаться на уединение.
В этом отношении можете быть совершенно спокойны.
А какие у вас отношения, если не секрет, с милицией, налоговой инспекцией и, выражаясь современным опоганенным языком, так сказать, с "наездами"?
И это пусть вас не беспокоит, заверил я.
Как? Неужели есть надежная "крыша"?
Весьма надежная, кивнул я.
Ну что ж, произнес он, поверим. Будем надеяться, что вы деловой человек и отвечаете за свои слова. Впрочем, про "крышу", милицию и прочее я спросил просто так. Попытался оценить, так сказать, уровень современного крымского сервиса. Не подумайте, ради бога, что я скрываюсь от милиции.
Меня совершенно не интересует, от кого вы скрываетесь. Вы платите деньги, а я предоставляю вам надежное жилье. На этом наши отношения исчерпываются.
Прекрасно! Превосходно! Пока я доволен. Он с прищуром глянул на меня и выразительно помахал пальцем. Пока!
Обед в два, ужин в семь. Вам будут накрывать во дворе кафе.
Где? незнакомец повернулся на каблуках. В этом вшивом тюремном дворике? Я прошу вас избавить меня от столь почетной миссии и по возможности приносить еду в номер.
Хорошо, ответил я. В моей гостинице можно было все. По желанию клиента я мог доставлять пищу даже в сортир.
Вам как платить? Баксами или фантиками, именуемыми национальной валютой?
Как хотите, мне все равно.
Мужчина вынул из кармана бумажник, отсчитал четыреста шестьдесят долларов, а взамен положил туда квитанцию с печатью "Оплачено".
К вам как обращаться? спросил я.
Прекрасный вопрос! оценил незнакомец. Так сказать, новое веяние, перечеркнувшее жандармские правила совковых гостиниц! Чем мне и приглянулись ваши, значит, апартаменты, так это тем, что здесь вовсе не обязательно показывать свой паспорт, светить, так сказать, своими автобиографическими данными Называйте меня м-м-м Валерием Петровичем.
Хорошо, Валерий Петрович. А меня зовут Кирилл. Вот ваши ключи. На обед вы уже опоздали, а ужин подадут вовремя. Приятного вам отдыха.
Мы раскланялись. Валерий Петрович вышел. Я позвонил в бар Рите и сказал, чтобы ужин новому клиенту Сашка доставил в номер. Потом вышел в гостиничный коридор, прошел по ковровой дорожке, проверяя, насколько чисто она подметена.