Последним, что я увидел, было лицо Петры, в ужасе шевелившей губами и зовущей меня по имени. Я рухнул в пурпурно-красный снег в убеждении, что умираю по вине своей сестры.
Глава 2
Я открыл глаза: боль слепила меня изнутри. Джулио и Сандро держали моё тело и тащили меня, как мёртвый груз, по снегу.
На мгновение я услышал голос Петры:
Очнулся! Очнулся!
И снова потерял сознание.
Я проснулся внезапно, в голове ещё гремело эхо какого-то мощного грохота.
От молнии в гостиной стало светло как днём, разразился такой раскат грома, что у меня аж гланды задрожали. Я засунул голову под одеяло, пытаясь успокоиться: это всего лишь гроза.
Глубоко вздохнув, я выглянул из-под одеял. В гостиной царила полная темнота; хватило бы нескольких минут и мои глаза привыкли бы к потёмкам. Вот там, наверное, кресло стоит, а это, должно быть, обеденный стол.
А это что? Я протянул руку и схватился за тень на полу. Едва прикоснувшись к нему, я понял: это последний номер «Могучего Тора», который Петра принесла мне вечером. Но с чего бы это Петра принесла мне
Всё произошедшее в тот день вернулось в моё сознание с таким напором, что у меня голова пошла кругом: меч Джулио и пятно крови, потом бегом в больницу, где мне наложили несколько швов и отправили домой, папа, который говорит, что мне нужен покой. Мама кричит на Петру, и Петра, которая пытается загладить вину, и я я засыпаю на диване.
Я положил комикс на пол. Рана на ноге пульсировала, отдаваясь глухой болью. Действие обезболивающего начинало слабеть, вот я и проснулся! Уж конечно дело было вовсе не в этой дурацкой грозе И к тому же я хотел пить. Очень хотел.
Я встал с дивана, но по ноге прошёл болевой разряд, и мне пришлось опереться на подлокотник, чтобы удержать равновесие. Прошло несколько секунд, и боль стала терпимее. Я сделал пару робких шагов в сторону кухни.
Ай! ударившись о чайный столик, я взвизгнул, словно какой-нибудь молокосос.
Закрыв глаза, я мысленно представил себе схему гостиной: раз зрению доверять нельзя, может, стоило положиться на другие органы чувств? Сорвиголова вообще был слеп, и раз такой супергерой, как он, мог одерживать победы над злодеями, уж до кухни-то добраться и мне по силам. Конечно, у него был суперслух и навыки ниндзя, но не время отвлекаться на дурацкие детали!
Я снова открыл глаза, напрягая все органы чувств, чтобы зафиксировать окружавшую обстановку: от меня ничто не ускользнёт!
Что это ты делаешь??? прошептал голос у меня за спиной.
Что что что ты здесь делаешь? испуганно спросил я.
Уснуть не могла, пробормотала Петра. Волновалась за тебя.
Иди ложись.
Нас прервал резкий писклявый звук.
Ты тоже это слышал? в испуге прошептала Петра.
Шшш! ответил я, пытаясь сделать так, чтобы она не услышала, как у меня зубы стучат от страха.
Писклявый звук снова перекрыл грозу, за ним последовал едва слышный стон.
Это снаружи, пробормотала Петра, подталкивая меня к окну. Может, тебе стоит посмотреть, что это.
Да ты с ума сошла?
Так я и знала, что ты трусишка. Мой брат Альдо трусишка, скорей бы рассказать это твоим дружкам, ответила она.
Глубоко вздохнув, я подошёл к окну и прислонил лоб к стеклу, но это было всё равно, что вглядываться сквозь стену.
Там ничего не видно, там всёааааа! заорал я, отскакивая от окна в тот самый момент, как на него обрушилась тень, так что рама задрожала, издав глухой звук. Видала? Это была жутко огромная птица-гигант! С клювом чёрным, как у ворона!
Да какая ещё птица-гигант, это просто ветер, печально вздохнула Петра. Слушай! Кажется, это кот! Надо его впустить, а то замёрзнет и умрёт!
Петра, нет! бросил я сестре, которая уже помчалась в прихожую. Проклятая нога, как больно-то Не открывай нашу
Слишком поздно: Петра распахнула дверь. В гостиную ворвался ледяной ветер, у меня даже сопли в носу задрожали от холода. Снаружи царила непроницаемая тьма.
Всё-таки ты настоящий трусишка, сказала моя сестра, повернувшись ко мне за секунду до того, как холм озарила молния.
В этом световом фрагменте я увидел тень с очертаниями волка и распахнутой пастью, которая, поднявшись с земли, бросилась на гигантского ворона. Ещё один ворон взлетел с веранды нашего дома, оставив там котёнка чёрного и ободранного.
Петра, разумеется, обернулась только мгновением позже и ничего не увидела, кроме
Альдо, это котёнок! Возьми его, Альдо, возьми!
Испуганный, как никогда прежде, стараясь не думать о сцене, которую только что наблюдал ну не может же такое происходить на самом деле! я склонился к котёнку: он позволил взять себя в руки, не сопротивляясь. Его шерсть промокла насквозь, он весь дрожал, спрятав морду под лапой, словно ему было неловко. Мы вошли в дом и закрыли дверь. Моё сердце вновь билось в ритме, близком к нормальному.
Дай поглажу! с восторгом вскрикнула Петра. Я тоже погладить хочу.
Что здесь происходит? проорал мой отец, включая свет. В пижаме, с растрёпанными волосами, он выглядел куда более устрашающе, чем обычно.
Альдо котёнка нашёл! Можно мы его оставим? Можно мы его оставим? настаивала Петра.
Я показал кота папе, надеясь, что это его разжалобит, и может, он даже забудет накричать на нас за то, что мы на ногах посреди ночи.
Кот, свернувшись клубком у меня на груди, похоже, понял, что происходит, и замурлыкал.
Немедленно унесите его отсюда! заорал мой отец. Вы что, не видели, какой он грязный? А с глазом что? Немедленно вынеси его отсюда вон!
И в самом деле, если приглядеться как следует, вид у него был неважнецкий. Весь в шрамах, ободранный. Но самое отвратительное глаз, а точнее, отсутствующий глаз. Не то чтобы он был слеп или глаз был весь красный нет, у него просто-напросто не было одного глаза. Правого, если быть точным. На его месте была небольшая чёрная полость, и выглядело это действительно довольно отталкивающе. Я влюбился в него без памяти.
Я поднял взгляд на отца, приняв самое нежнючее выражение лица. Я был уверен, что Петра, стоя рядом со мной, поступила точно так же.
На эту ночь можете оставить его дома, вздохнул папа. Завтра поговорим. Сейчас отнесите его в тепло и возвращайтесь в кровать, пока ваша мать не проснулась.
Как мы его назовём? спросила Петра, сощурив глаза, как сердечки.
Ай! ответил я. Кот, оставив у меня на руке небольшую царапину, спрыгнул на пол и улёгся рядом с диваном, на комиксе о Могучем Торе.
На рисунке под ним Тор, занимавший всю высоту страницы, доблестно сражался с Фенриром гигантским злобным волком из скандинавской мифологии.
Отца Тора зовут Один, и Один бог поэзии и войны. И у него тоже одного глаза не хватает, пробормотал я своему новому хвостатому другу. Что скажешь? Тебе нравится имя Один?
Кот поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Или в глаз, у него же второго не было.
Он лизнул мне руку там, где только что расцарапал.
Прекрасно, сказал я. Отныне и впредь имя тебе Один.
Глава 3
Волосы, белоснежные, как свет, лицо, изборождённое морщинами, глубокими, словно лунные кратеры. Чёрная, как смерть, повязка на глазу. Бесстрастное выражение лица.
Сидя на троне из волчьих костей, он оглядывал доблестных воинов, преклонивших перед ним колено.
День, которого мы ждали, настал! провозгласил одноглазый Старец. День величайшего сражения
Альдо! Хватит тебе спать! Я хочу поиграть с Одином! кричала Петра.
Да что за?.. пробормотал я, открывая глаза.
Проснись наконец уже! Скоро обед! Где Один? Где он??? повторяла Петра, стуча по полу ногой (этот приём она подхватила в каком-то мультфильме). Я продрал глаза, зевнул и попытался подняться, как вдруг что-то шевельнулось под одеялом: Один выскочил, весь облезлый, как и раньше, и принялся мурлыкать. Петра бросилась на него, взяла на руки и принялась гладить.
Милый мой котик, я приготовила суперсюрприз для тебя! сказала она, унося его. Но сначала тебе нужно принять ванночку!