Могу я взглянуть на ваши документы?
У меня с собой ничего нет.
Как тебя зовут, милая?
Дебби. Мм, Дебора Уайт.
Тебе есть восемнадцать?
Да.
Что ж, Дебора, с тебя штраф сто евро. Мужчина показал на нижний угол окошка, где висело небольшое объявление с надписью «Штраф за безбилетный проезд», и сунул в окошко лист бумаги. Я пробежала его глазами: «должен быть оплачен не позднее 21 дня в случае неуплаты штрафа взыскание в судебном порядке может быть наложена пеня в размере до тысячи евро по решению суда».
Я потеряла билет, сказала я.
Дорогуша, если бы ты купила билет, то запомнила бы, сколько он стоил.
Но я правда не помню.
Сомневаюсь. Покажи этот документ дежурному вон у того турникета, и он тебя выпустит.
* * *
Впервые я приехала в Дублин одна и сразу в качестве преступницы.
* * *
Я поймала себя на том, что иду вслед за спешащей на работу женщиной. На ней кроссовки, юбка-карандаш и колготки, в одной руке стаканчик кофе, в другой портфель. Она шагает так, словно пытается догнать остаток дня. Я держусь в нескольких шагах позади. Мы переходим широкий мост, который вибрирует от наших шагов и пружинит под ногами, будто пытаясь нас приободрить.
Только на ОКоннелл-стрит я набралась смелости спросить у полицейского, как пройти к Тринити. Он рассмеялся, а я покраснела, сама себя ненавидя. И пошла в указанном им направлении с решительным видом, как будто знала, куда иду.
Я помедлила у ограды перед главным входом, глядя, как люди входят и выходят через мышиный лаз, ведущий в колледж, и раздумывала, зачем вход сделали таким маленьким. Мне вспомнился жуткий эпизод из «Опры», который я нечаянно услышала в шесть лет. Дедушка был еще жив, и дневные передачи были его слабостью. Пообедав в середине дня, он садился перед теликом и смотрел либо «Опру», либо «Судью Джуди», либо «Слабое звено» с Энн Робинсон. В том выпуске «Опры» какой-то психолог с растрепанными волосами сказал, что, попадая в дверной проем, человек испытывает кратковременный провал в памяти. Зрительницы в зале ахнули и закивали, вспомнив, как часто, выйдя зачем-то из комнаты, останавливались как вкопанные и растерянно чесали в затылке.
Я отказывалась выходить из гостиной, в полной уверенности, что теперь, когда я знаю это свойство дверных проемов, они начисто сотрут мне память. Я цеплялась за кресло, зарывалась лицом в подушки, пиналась и кусала маму за ладони, когда она пыталась меня поднять. Вечером я сдалась, и мама потащила меня в кухню ужинать. Переступив порог, я задалась вопросом, скоро ли забуду, кто я такая.
Пожалуй, двери колледжа тоже способны на нечто подобное. Неважно, кто я. Стоит войти в них, и я изменюсь. Я к этому не готова. Казалось, я шла на собственные похороны.
На случай, если за мной наблюдают, я сделала вид, что кого-то жду, поглядывала то на телефон, то на часы, то на диковинную вереницу студентов: андрогинный гранж, блейзеры в стиле преппи, обрезанные брюки капри, джемперы от «Аберкромби и Фитч», футболки от «Ральф Лорен», сумки-тоут, украшенные значками неведомых политических кампаний.
Вот с велосипеда слезает девушка в желтом дождевике. Велик винтажный, с плетеной корзиной впереди. Поразительно, как ей удается так здорово выглядеть в этом дождевике! Черные волосы. Челка. Веснушки. Пирсинг в носу. Вид у девушки был счастливый радостное волнение, но ни малейшей растерянности.
На мне были мои лучшие джинсы и одна из дядиных клетчатых рубашек с закатанными рукавами. Я выглядела так, будто собралась копать картошку. Проводив девушку взглядом, она исчезла в норе, ведущей на переднюю площадь, я набрала в грудь воздуха и пошла следом.
* * *
Я стояла под растяжкой, провозглашающей неделю новичка, и страдала от всей этой новизны. Не знаю, на что я рассчитывала видимо, на то, что желающим завести друзей выделят специальный уголок. Обычно я не рискую заговорить с человеком, если не знаю его по имени, не знакома с его собакой и не видела его отца пьяным. Вокруг в палатках и шатрах толпились люди, которые, похоже, уже перезнакомились. Английский акцент отдавался от брусчатки. Я бродила, как застенчивый призрак, в ожидании, что кто-нибудь меня заметит.
Привет!
Господи.
Извини, не хотел тебя пугать, обратилось ко мне бородатое авокадо. Я из Веганского общества, мы стремимся развеять мифы вокруг веганства. Давай сыграем в ассоциации. Допустим, я говорю «веган» о чем ты думаешь в первую очередь?
О Гитлере.
Прошу прощения?
Гитлер был веганом. По крайней мере, так говорят. Скорее всего, это пропаганда. Или брехня.
Понятно, интересно. Ты по-прежнему ассоциируешь термин «веганство» с этим фактоидом, несмотря на то, что он давно опровергнут?
Байки о Гитлере западают в память.
Как думаешь, ты могла бы когда-нибудь стать веганкой?
Не знаю. Я живу на молочной ферме.
На молочных фермах младенцев отнимают у матерей, то ли пошутил, то ли всерьез сообщил бородач. Коров веками подвергали селекции ради человеческого потребления. Сегодняшние коровы это чудовища Франкенштейна, все до единой.
Но у Франкенштейна было только одно чудовище, заметила я.
Он задумался и, похоже, пришел к некоему заключению.
Вот именно, сказал он, наставив на меня палец с таким видом, будто пересек финишную черту и выиграл спор.
Как тебя зовут? нерешительно спросила я.
Рики.
Рики, повторила я. Постараюсь запомнить.
Неправда. Кажется, Рики хотел сказать что-то еще, но не стал. Выбирай веганство! заключил он, вскинув кулак.
* * *
С деловитым видом я встала в конец какой-то очереди.
Это очередь на регистрацию? спросила меня девушка в желтом дождевике.
Кажется, да.
Здорово, мне как раз надо зарегистрироваться сегодня. Ты с какого факультета?
Английской литературы, сказала я.
Ой, здорово, я тоже. Ты в общаге?
Что?
Ты в общаге? Ну, в общежитии живешь?
Нет, я живу дома. Примерно в часе езды.
Ой, так ты на поезде добираешься? И как оно? Девушка расспрашивала меня с явной озабоченностью моим благополучием.
Ну, я пока только один раз ездила.
А, ну да, глупый вопрос. Она ненадолго умолкла. Кстати, я Санта.
Приятно познакомиться, Санта. Классное имя.
Спасибо большое. Родители обожают греческую мифологию.
Ясно Я никогда не слышала ни об одной гречанке по имени Санта.
А тебя как зовут?
Такие зеленые глаза, как у Санты, я видела только в музыкальных клипах.
Дебби.
Извини, просто Она засмеялась. Ты только что показала на себя.
Серьезно? Извини, я не привыкла сама представляться.
Санта была из Дублина, но говорила не так, как дублинские детишки из гэлтахтов[2]. У тех выговор, будто у иностранцев. А у нее как у нормальной. Без выкрутасов. С ней наверняка что-то не так.
Санта! К нам подошла коренастая девушка в берете, дорогих очках и с коричневым кожаным портфелем.
Приветик! Дебби, это моя соседка Орла. Она из Клэра.
Приятно познакомиться! Я крепко пожала девушке руку.
Любой другой провинциал конкуренция мне. Места хватит только для одной лохушки из захолустья. Впрочем, волновалась я зря: произношение у Орлы оказалось как у членов королевской семьи.
Что сегодня делаем? спросила она Санту.
Мне надо зарегистрироваться, ответила та.
Здорово, мне тоже. Орла достала из портфеля какую-то папку. Кажется, у меня все с собой.
Надо было что-то принести? спохватилась я.
У тебя что, нет бланков? удивилась Орла.
Каких бланков?
Сперва нужно было зарегистрироваться онлайн. Тебе присылали имейл.
Я его еще не видела, ответила я. У нас дома паршивый интернет.
О боже. Орла словно смутилась за меня. Бесполезно стоять в очереди, если у тебя нет бланков.
Санта, склонив голову набок, глядела на меня, словно на прибившуюся к ней на двор бездомную собаку.
Ничего страшного, можешь зарегистрироваться в любой день до конца недели, наконец произнесла она. Сейчас нам только выдадут презервативы и свистки от насильников.