Александра Уба
Дорогая княжна
Пролог
Под сапогом снова плюхнул перезревший гриб, и пан Войцик воздел глаза к небесам.
Обиталище душевного целителя было совсем не таким, каким он ожидал его увидеть. Говоря уж совсем откровенно, он и сам не знал, чего ожидать, но избушек на болоте в его планах точно не было. От застоявшейся воды поднимался специфический запах, и пан поспешно закрыл нос платком.
Оставив коня и сопровождающую его группу людей у мостков, ведущих к дверям, пан направился к избе, боязливо рассматривая кости, камни и перья, привязанные к веревкам вдоль всей деревянной дорожки. Позади заскулили-завыли собаки, едва не заставив мужчину отказаться от своей затеи, но стоило ему подойти к двери, как та отворилась. В лицо ему ударила волна тепла. Поддавшись внезапной нерешительности, пан Войцик на секунду остановился. Из избушки доносился мерный шорох. В целом она казалась безопасной, и пан сделал шаг, переступая порог, а заодно и все свои сомнения.
За порогом его внезапно окутало сухое чувство уверенности. Пан огляделся. Интерьер избушки напоминал ему лавку престарелой травницы: на грубых полках стояли банки-склянки самых разных форм и размеров; на стенах висели пучки трав; в дальнем углу пан внезапно разглядел рунные камни и чьи-то черепа (не исключено, что среди них были и человеческие). Шорох, который он слышал снаружи, исходил от ступки, в которой что-то увлеченно растирал старик, одетый в синий балахон. Одеяние еще хранило на себе остатки былой роскоши поблекшую вышивку золотой нитью.
Присаживайтесь, пан, предложил он, не отвлекаясь от своего дела. Рассказывайте, зачем пожаловали.
Вы Обадайя? осторожно осведомился Войцик, нашаривая взглядом табурет, накрытый лисьим мехом.
Старик кивнул. Холодный ветер ворвался в окно, гулко забренчали кости.
Постукивала ступка.
Пан сел.
Дело в моей дочери, сумбурно заговорил он. Глупая девчонка живет одними мечтами да капризами. Целые дни или проводит в постели со своими бабскими книжонками, или гуляет по саду, вздыхая томно и обсуждая светские рауты да кавалеров со своими подружками-приживалками. В жизни своей палец о палец не ударила, а все одно пирожные ей подавай да платья. Хочу ее в институт пристроить, чтоб ума набиралась. А уж потом замуж. Но кто ее такую возьмет?
Обадайя посмотрел на пана исподлобья.
Мужские вкусы на дев разнятся. Авось кому и приглянется.
Мне не нужно «авось», Войцик неодобрительно крякнул. Мне нужно наверняка. Ей бы хоть толику ума да самостоятельности, а уж жениха я ей сам найду.
Знахарь наконец отставил ступку, потянулся.
Я понял. Плату можете оставить в горшочке у двери. Ваша дочь не станет совершенным камнем, но уверен, что у нее получится порадовать вас, пан.
Вот так просто? Вы даже не взглянете на нее?
Нет нужды, пан.
Мужчина замешкался, но все же кивнул.
Опустив мешочек с драгоценным ожерельем почившей жены в глиняный горшок, пан Войцик с облегчением покинул дом целителя душ.
Теперь его ждали долгая дорога и письма в соседние страны с рассказами о всевозможных достоинствах его дочери
Глава 1
Все неприятности стремительно наступающей осени лучше всего переживать в теплых сапожках.
Горестно вздохнув, Иви отошла от витрины торгового центра и тут же наступила в холодную лужу. Замшевые ботиночки незамедлительно промокли. Девушка закатила глаза. Она планировала купить новые сапожки к началу зимы, но они понадобились гораздо раньше. Целыми днями с неба на Нью-Йорк сыпалась мерзотная крупа, которая ночью замерзала и покрывала улицы ледяной коркой. Наутро же эта корка щедро посыпалась какой-то гадостью. Судя по всему, делалась она из реактивных отходов, и новые удобные ботиночки Иви пришли в полнейшую негодность.
Скорбно окинув взглядом сверкающее огнями и стеклами здание торгового центра, девушка вышла из лужи, сделала шаг и тут же попала во вторую. На работе нужно быть меньше чем через час, а прямо перед ней витрины, за которыми стоят симпатичные сапожки, а по всем этажам витает аромат кофе и булочек с корицей.
Через пару минут Иви с восторгом крутилась перед зеркалом, разглядывая обувку, сидящую у нее на ногах, но, взглянув на ценник, чуть было не схватилась за сердце.
Вы по ошибке указали здесь стоимость всего ассортимента? сурово обратилась она к скучающему консультанту. Тот с готовностью направился к ней.
А разве вы не считаете, что такая красивая юная дама может порадовать себя новыми сапожками? тут же парировал парень, будто эта фраза всегда была у него на языке и дожидалась своего коронного часа.
Иви поморщилась.
Вот ложка, нежно промурлыкал продавец, протягивая ей железку с изогнутой ручкой.
Зачем она мне?
Чтобы надеть ваши э э туфли.
Иви перевела глаза на неприглядные баретки с разводами соли и реагентов на носах, и рука сама потянулась к кошельку.
Мельком взглянув на наручные часы, девушка поудобнее перехватила лямку сумки с фотоаппаратом, что оттягивала плечо, и без промедлений помчалась к выходу.
Когда на горизонте уже показались широкие стеклянные двери, ноги в новых сапожках внезапно поехали в разные стороны. Перед глазами издевательски пролетела табличка «Осторожно! Мокрый пол!», Иви нелепо взмахнула руками, заваливаясь навзничь.
Но падение почему-то длилось очень долго, а свет диодных ламп все удалялся и удалялся. Иви не успела по-настоящему испугаться, когда ее тщедушная тушка ударилась обо что-то твердое, но упругое, похожее на землю? Руки нащупали длинную траву. Такая не растет в конце осени. И уж точно в торговых центрах.
«Охренеть», здраво рассудила девушка, и тут же тихий внутренний голосок перебил женский вой:
Панночка ляпнулись!..
Так и не поняв, о какой панночке идет речь и что такое «ляпнулись», Иви внезапно провалилась в темноту.
***
Очнувшись, она осознала себя лежащей на чем-то до безобразия мягком и жарком. Приложив некоторое усилие, девушка восстановила в голове последние события. Она купила сапоги. Очень неплохие, кстати. Потом кажется, она поскользнулась. Ага, скорее всего, стукнулась головой, и кто-то вызвал «скорую» На «скорой» Иви никогда не каталась и за всю свою коротенькую жизнь на больничную койку попадала только один раз, да и то в далеком детстве. Но почему-то она была уверена, что в больницах не бывает настолько мягких кроватей.
Иви открыла глаза и уставилась в потолок. Хм, потолок. В больницах он простой белый, а тут высокий сводчатый, да еще и с лепниной в виде виноградных гроздьев. И что было еще интереснее она не чувствовала того специфичного запаха, которым насквозь пропитаны стены и сами последователи Гиппократа. Девушка медленно повернула голову влево. Взгляд скользнул по вычурной мебели из темного дерева и гобеленам с незнакомыми гербами. Нет, это точно не может быть больницей.
А вдруг ее похитили?! Затащили в секту!
Выбравшись из душного облака пухового одеяла, девушка встала на ноги и неуверенно ощупала белый балахон, в который была облачена. Завязан он был на горле и снабжен издевательскими для такой целомудренности кружевами.
Иви резво пошлепала босыми ногами к замеченному ранее зеркалу и замерла.
Это была она и точно не она. С первого курса художественной академии Иви красилась в блондинку. Но потом осознала, насколько это дело хлопотное и затратное (особенно в условиях фриланса), и цвет обновлялся реже, чем хотелось бы. Но сейчас ее блондинистость была явно натуральной. Никакого намека на отросшие русые корни. По щекам рассыпались бледные веснушки, которых у нее отродясь не было. Но зато шрамы от ветрянки пропали. Черты лица остались точно ее собственные. Недолго думая, девушка задрала длиннющую рубашку. Ага. И природная тощесть тоже ее собственная.