Воздев глаза к роскошному потолку, девушка нахмурилась.
Это шутка такая?! грозно поинтересовалась она, но Небесная Канцелярия не удостоила ее ответом.
За дверью послышались торопливые шаркающие шаги. Дверь распахнулась, и в комнату румяным колобком вкатилась женщина с подносом в руках, на котором ютились заварник, пончики, фрукты и что-то еще. Увидев Иви, она чуть не выронила свою ношу.
Панночка! Девочка! Проснулись!
Мозг закоротило.
Иви нервно огляделась.
А чего вы сразу на ножки? Нельзя-нельзя!
Женщина двинулась на Иви, подпихивая ее подносом в сторону кровати.
А телефон есть? пришла в голову здравая, на первый взгляд, мысль. Сейчас такое время, что телефон-то уж везде есть. Но на лице тетки отразилась крайняя степень недоумения. Все же затолкав Иви в постель, она брякнула поднос с содержимым ей на колени и скорбно поинтересовалась:
Совсем плохо, да? Надо сказать вашему батюшке. Уж вдруг захотят пан ваш отъезд перенести. А вам покушать надо, панночка.
Отъезд куда? ляпнула Иви, разглядывая вкусности. Живот предательски завыл.
Тетка зацокала языком, потеребила расшитый узорами передник и выкатилась из комнаты. В животе снова заурчало. Иви схватила с подноса бутерброд с вяленым мясом. Было бы неплохо еще выяснить, где она оказалась.
Отставив поднос, девушка снова выбралась из кровати, подошла к окну и отдернула плотную тяжелую ткань. В глаза ударил яркий солнечный свет, а взгляду открылся сад. Явно запущенный. И очень-очень старый? Нет, правильнее будет старинный. Похоже, у этой семьи финансы поют романсы, если она не может позволить себе садовника. Методично пережевывая бутерброд, девушка побрела по комнате. Остановившись возле картины, на которой было изображение какого-то пышного пожилого мужчины с седой, аккуратно подстриженной бородой, Иви автоматически посмотрела на дату и подпись художника.
«Пан Войцик. Шерпи́н, год 895 от Катаклизма».
Бутерброд встал в горле. Ладно, с фамилией неизвестного пана все понятно она либо чешская, либо польская. Но что такое «шерпин»? Город? Страна? Месяц? И причем тут Катаклизм?
Еще раз подняв глаза на портрет, Иви вдруг почувствовала в душе смесь обиды и некоей неприязни. Эти эмоции точно были не ее: все-таки она видела этого человека впервые. Скорее всего, они принадлежали бывшей хозяйке этого тела. От бредовости этой мысли Иви нервно хмыкнула.
Странная какая секта. Такую она ни в одном фильме не видела. Сейчас бы пригодился Гугл.
За дверями послышались шаги, и в комнате снова появилась тетка-колобок, но на этот раз с мужиком с картины.
Панночка Эвиночка! Опять на ногах! всплеснула руками нянька. Ну нельзя ее в пансионат! она обратилась к мужчине, который с крайне недовольным выражением лица взирал на растрепанную Иви и крутил цепочку часов.
Помолчи, Янина, оборвал ее пан.
В сознании Иви нянька только что обзавелась именем. Да и она сама, кажется, тоже.
Пан Войцик разглядывал Иви долго. Просто стоял и смотрел, подкидывая в руках луковицу часов. А девушка все чувствовала на языке неприятный привкус антипатии.
Прибери панну, Янина, наконец заговорил он и засунул часы в карман. И скажи медикусу, чтобы осмотрел еще раз. Если не найдет никаких отклонений, отъезд состоится в назначенное время.
Смерив дочь не самым приятным взглядом, пан вышел из комнаты.
Пойдемте, панночка. Вот мы волосики приберем, приоденемся. Это ж надо, нянька доставала из ящичков заколки, дочь родную, как кобылицу, продавать. Все из-за денег, будь они неладны
Усадив Иви перед зеркалом, Янина начала расчесывать длинные пряди. Происходящее было сюром чистой воды. В магию Иви не верила. Как и в экстрассенсов, призраков и драконов. Самой здравой и самой логичной была теория о том, что она ударилась головой и теперь лежит в коме. И мозг решил развлечься, сгенерировав несуществующую вселенную. Но, так или иначе, если ей придется провести в ней некоторое время, почему бы не разобраться, что к чему? Оказаться в лечебнице для душевнобольных, пусть даже в придуманном мире, Иви совершенно не хотелось.
Точно нигде не болит, панночка? Янина ловко перевязывала косы расшитыми лентами.
Точно, уверенно подтвердила Иви, но это была не совсем правда. Болел мозг.
Янина отодвинулась, оглядела плод своих трудов и резво покатилась к шкафу. Из его недр появилось нечто, похожее на халат. Накинув его на плечи Иви, нянька снова подтолкнула ее к кровати.
Пождите, панночка, сейчас медикуса позову, и женщина, чуть покачиваясь из стороны в сторону, вышла из комнаты.
Медикусом оказался мужчина преклонных лет, растерявший все волосы, но оставивший при себе ясный ум и зоркий глаз. С невозмутимым видом и явно чувствуя себя хозяином положения, господин (кстати, не соизволивший назвать своего имени) попросил Иви встать ровно, все так же невозмутимо расстелил на прикроватном столике льняную тряпицу и начал раскладывать на ней медицинские приборы.
От одного взгляда на них у Иви побежали мурашки. Про анестезию тут, наверное, и слыхом не слыхивали. Не дай бог чего случится. Закончив, медикус жесткими и холодными руками ощупал плечи и позвоночник девушки, периодически встряхивая, как куклу; попросил закрыть глаза и сесть, затем встать; постучал небольшим молоточком по коленкам. Осмотр закончился тем, что медикус попросил панночку высунуть язык, а чужая душа едва не померла от стыда, заставляя Иви тоже испытывать некий дискомфорт. Удовлетворенно хмыкнув, мужчина вернулся к тумбе и начал методично собирать инструменты, которые ему даже не пригодились. К счастью, подумалось Иви. Когда медикус закончил с инструментами, из его саквояжа появились бумага, перо и чернильница. Он что-то черкнул на бумаге, разбрызгивая чернила по сторонам, помахал листком в воздухе и аккуратно свернул его в трубочку.
Вот это отдать пану. А после передать в академию.
Иви молча взяла записку.
Настроение затерялось где-то в минусовых дебрях.
***
«Пир во время чумы», вот так бы описала Иви состояние поместья. Когда девушка пыталась выяснить, что же стало причиной бедности, Янина сначала отмахивалась, ведь «негоже вам, панночка, такими делами головушку забивать», а после все же призналась, что на землю напал мор, и за несколько сезонов от урожая практически ничего не осталось. Соответственно, торговать было нечем, и финансовое положение некогда богатой и влиятельной семьи покатилось под откос.
Но это не мешало хозяину устраивать партии в покер, на которых подавались не самые дешевые сигары, отнюдь не бюджетный алкоголь, а сами паны щеголяли друг перед другом дорогущими камзолами. Почти все слуги были распущены, в семье остались лишь несколько личных горничных, кухарка да лакей. Нетрудно было догадаться, что пан Войцик был в долгах, как в шелках. Но тем не менее он не поскупился на удобную коляску с блестящими шишечками на колесных втулках и десятком мягких подушек на сиденьях, когда пришла пора отправиться в академию.
Об академии Иви тоже узнала немного, лишь то, что он находился почти в восемнадцати часах езды от поместья и что там каждый год собирали девиц из самых состоятельных семей. Никто не знал, что именно происходило в академии, но зачастую ее выпускницы блистали в лучах света высшего общества.
Иви же сделала вывод, что сейчас ее ждет два варианта: либо ее везут в институт благородных девиц, либо в бордель. А что? Она часто видела в фильмах, как какой-нибудь благородный джентльмен находил себе спутницу жизни именно среди женщин для удовольствия. По сюжету он должен был упасть перед ней на колени, признаваясь в такой порочной, но такой страстной любви, а потом увезти в закат. В сказочную жизнь.