Мы можем принять за основную истину следующее: если тип мышления, присущий нам до сих пор, привел к планетарному кризису эпохи антропоцена21, вряд ли он поможет нам преодолеть этот кризис. Поэтому исследователи лихорадочно ищут новые формы высказываний. Как будет видно из последующих разделов, кризис, который мы наблюдаем в период, названный антропоценом, требует серьезного переосмысления и, вероятно, пересмотра многих ключевых понятий философии: представлений не только о природе и человеке, но и о времени, истории, причинности, ответственности и даже о политике и обществе. В трудных, нестабильных условиях, характерных для эпохи антропоцена, следует пересмотреть и понятие свободы. Раньше мы определяли ее, с гордостью подчеркивая способность человека противостоять силам природы и стихийным бедствиям22. Однако теперь, когда человек научился воздействовать на климатические условия (именно такое воздействие подразумевает термин «геоинженерия») и строит смелые планы терраформирования23, свободу homo sapiens надлежит понимать как разумную ответственность перед планетой.
При этом размышления об окружающей среде в эпоху антропоцена пронизаны чувством разочарования и беспомощности. Поэтому антропоцен заявляет о себе и как эпоха отрицания, недальновидности, стремления спрятать голову в песок и дениализма24. Вот почему в названии книги появилось слово «апатия», которое пришло из греческого языка25. Оно говорит об упадке и увядании. В медицине апатией называют проявления различных расстройств, которые могут вести к серьезным нарушениям процессов мышления и деятельности. Несомненно, в отношении опасностей, сопряженных с изменением климата, мы сегодня пребываем именно в таком состоянии бездействия и оцепенения. Попытки снизить потребление энергетических ресурсов, даже после подписания в 2015 году Парижского соглашения по климату, признаны неэффективными. Поэтому апатия антропоцена одна из центральных тем этой книги.
Исследовательские задачи
Основная цель работы философский и понятийный анализ риторики, связанной с изменением окружающей среды, в первую очередь климата, в дискуссиях об антропоцене. Я исхожу из того, что все высказывания обладают определенной риторической нагрузкой, призваны в чем-либо убедить. Говоря о дискурсе антропоцена и о дискуссиях, касающихся антропоцена, я имею в виду размышления о самом этом понятии, которые можно найти в научных высказываниях геологов, климатологов, представителей науки о Земле как системе (Earth system science), специалистов по истории окружающей среды, специалистов по социальной географии, антропологов, философов и социологов, а также отчасти в научно-популярной литературе26. В Приложении 1 перечислены основные работы об антропоцене, которые учитывались при написании этой книги, и, кроме того, наиболее заметные исследователи, участвующие в дискуссии на интересующую нас тему. Конечно, эти размышления трудно назвать однородными, однако в них отчетливо прослеживается набор повторяющихся понятий, которые последовательно рассмотрены в этой работе и также приведены в приложениях в конце книги.
Анализ риторики дискуссий об антропоцене и отбор материала для него неизбежно упрощают реальную картину. Хотя многие второстепенные с точки зрения выбранной темы сюжеты пришлось обойти стороной, очень надеюсь, что в книге мне удалось описать с достаточным охватом наиболее значимые мотивы, позиции и типы аргументации в дискуссии об антропоцене. Я могу подкрепить эту надежду тем, что, как я уверена, в моем анализе учтены все важнейшие типы дискуссий об антропоцене сравнительно с обзорами, сделанными другими авторами27. Хотя этот анализ нельзя назвать исчерпывающим со всех точек зрения (что было бы попросту невозможно), я приложила все усилия, чтобы сделать его удовлетворительным.
В книге несколько планов. Прежде всего она опирается на сигналы, поступающие со стороны естественных наук. Данные эмпирических исследований я почерпнула из работ в области изучения планетарных границ и географических оболочек Земли, геологии и климатологии. В книге я привожу результаты таких исследований, и в этом отношении она неуклонно следует фактам и эмпирическим данным и написана в натуралистическом ключе28. Рассмотрены такие описанные точными науками явления, как нарушение планетарных границ, утрата биологического разнообразия и изменение климата.
Однако важнее всего в представленных здесь исследованиях их философский, понятийный план, связанный с анализом истоков и прослеживанием отношений между различными категориями, с дилеммами, парадоксами, а также скрытыми за аргументацией ценностными суждениями, которые, как правило, не высказываются напрямую. Таким образом, в книге я анализирую риторику антропоцена, рассматривая высказывания о нем с семиотической, нормативной и теоретической точки зрения29. Я пытаюсь выявить их уникальные черты: новую, непривычную терминологию, вопросы, которых не ставили раньше, и даже области рефлексии, в которых творческая и исследовательская мысль заходит в тупик. Я отслеживаю общие для многих авторов понятия (составляя словарь антропоцена) и предпосылки, предлагаю трактовки анализируемых текстов, систематизируя их в соответствии с ключевыми мотивами, которые выделяю в них. Кроме того, в книге даны определения многих понятий, являющихся ключевыми для рассматриваемых дискуссий. Композиция книги предполагает последовательный анализ основных риторических приемов, встречающихся в дискуссии об антропоцене, и выявление фигур речи, особенно часто используемых участниками этой дискуссии. Какие идеи, метафоры и какие философские установки по умолчанию преобладают в современных размышлениях о кризисном состоянии планеты и климата? Какие скрытые значения они главным образом подразумевают? Какое место они занимают в сегодняшних попытках нарисовать картину будущего? Утрачена ли для нас природа? Вправду ли мы погрузились в апатию? Что мы имеем в виду, говоря, что опасное изменение климата должно заставить современные общества пересмотреть привычный образ действий? Как мы представляем себе глобальное общество конца XXI века? Как мы убедимся, нам придется иметь дело с целым «зверинцем удивительных идей»30.
Иначе говоря, в этой книге мы попытаемся ответить на вопрос, чем в сущности объясняется необычайный дискурсивный и философский потенциал понятия антропоцена и дискуссий, которые ведутся вокруг него. Думаю, идея антропоцена побуждает формулировать глубокие философские вопросы и в то же время ставит перед многими дисциплинами уникальные задачи. Она вдохновляет и стимулирует нетривиальные дискуссии, которые нам сейчас необходимы. Конечно, высказывания на тему нарративов, посвященных антропоцену, порой также влекут за собой различные теоретические ограничения, которые могут, в свою очередь, препятствовать развитию определенных направлений мысли.
Однако дело не в самих дискуссиях. Читатель, безусловно, поймет это с первых же страниц книги. Мы говорим об апатии, пронизывающей размышления о климате и окружающей среде, и апатии эпохи антропоцена в целом. Ведь участники рассматриваемых здесь дискуссий обсуждают нечто гораздо более важное саму апатию и то, что можно назвать вопиющим пренебрежением по отношению к климату и окружающей среде, а не только связанные с этими проблемами риторику и терминологию. Поэтому в книге невольно звучат эмоциональные, даже тревожные интонации. Многочисленные прогнозы точных наук относительно того, что голоцен нарушит прежнее равновесие различных систем нашей планеты, и в самом деле внушают беспокойство. Невозможно говорить об этом, не испытывая никаких чувств, в том числе уныния и негодования. Сами участники дискуссии об антропоцене нередко выражают вполне определенные политические убеждения, ясно обозначая свои ценностные приоритеты и давая волю ощущению подавленности и разочарования. Так или иначе, книга на всех перечисленных уровнях демонстрирует, что сейчас нам предстоит в корне пересмотреть свои представления о природе, климате, будущем цивилизации, ответственности и человеке.