Структура работы
Книга состоит из введения, девяти глав, заключения, трех приложений, именного указателя и библиографии. Приложения «Спор о названии» и «Словарь антропоцена» выполняют также функцию указателя понятий. Первая глава полностью посвящена проблеме изменения климата. Дискуссия об антропоцене не состоялась бы, если бы не проблема климатической катастрофы, которая год от года встает все более остро и грозит все более страшными последствиями. Поэтому я начинаю с изложения сути данной проблемы и истории ее осознания, останавливаясь и на том, как человечество получает надежную информацию об изменении климата.
Во второй главе я объясняю, почему, на мой взгляд, несмотря на значительные усилия сотен исследователей, политиков и активистов, в XXI веке климатическая политика зашла в тупик. Даже Парижское соглашение по климату нельзя считать достаточным основанием для надежды. В этой главе речь пойдет об антропоцене как эпохе апатии, а также об институциональных, когнитивных, психологических и эмоциональных предпосылках, заставляющих людей отрицать, что планета находится в опасности. Почему попытки начать разговор об изменении климата почти всегда оборачиваются неудачей? Кроме того, здесь я говорю о чувстве вины, которое испытывают рядовые граждане, и привожу свидетельства беспомощности ученых, подавленных тем, что политики не принимают действенных экономических мер по снижению выбросов углекислого газа.
В третьей главе я прослеживаю формирование дискуссии об антропоцене. На начальном этапе ее участники пытались в первую очередь ответить на вопрос, действительно ли мы вступили в эпоху антропоцена. Как мы увидим, отвечая на этот вопрос, необходимо учитывать методологическую специфику стратиграфии. Если мы хотим объективно судить об антропоцене, следует обратить внимание и на данные науки о Земле как системе, определяющей так называемые планетарные границы, от соблюдения которых зависит сохранение известных нам форм жизни. Спор о начале антропоцена был связан с дискуссией о подходящем названии для новой геологической эпохи, которую констатировали представители естественных наук. Как я постараюсь показать, обе дискуссии носят нормативный и даже идеологический характер, непосредственно затрагивая вопрос ответственности и вины, обусловленных радикальными изменениями, которые грозят вывести различные системы нашей планеты из равновесия, отличавшего эпоху голоцена.
В четвертой главе я ввожу ключевые понятия, составляющие уникальный словарь антропоцена. Как и сама дискуссия об эпохе человека, этот словарь носит междисциплинарный характер. В нем фигурируют такие понятия, как «постприрода», «климатический разрыв», «Гея», «адаптационный апартеид», «климатическая справедливость», «климатический долг», «экологические права человека», «непоправимый ущерб», «геоистория», «плантациоцен» и «непрерывный апокалипсис». Также в четвертой главе я рассмотрю принципиально важные для дискуссии об антропоцене вопросы критики антропоцентризма, активности человека и природных факторов.
В пятой главе обрисован обширный диапазон тем, обсуждаемых в рамках дискуссии об антропоцене. Прежде всего я вступаю в спор с технооптимизмом и картиной так называемого благого и даже прекрасного антропоцена, характерными для экомодернизма, равно как и с присущей ему безапелляционной критикой, которая, в частности, исходит от исследователей, отстаивающих экономическую концепцию построста. Картину дополняют размышления о капиталоцене и метаболизме Земли. Кроме того, в этой главе я остановлюсь на некоторых нюансах чрезвычайно важного для меня разговора об умеренном, смиренном антропоцентризме, с точки зрения которого необходимость взять на себя ответственность следует уже из тех власти и силы, которыми обладает человек.
В шестой главе речь пойдет о том, что в XXI веке экологическим проблемам не уделяют достаточного внимания. Это следствие преобладающих в публичном дискурсе пагубных метафор, теоретических принципов, понятийных установок и ошибочных мер, из которых складывается история деятельности по охране окружающей среды во второй половине ХХ века. Участники дискуссии об антропоцене подчеркивают недостатки парадигмы устойчивого развития, оппоненты которой называют ее всего лишь видимостью, не предполагающей постановки конкретных этических вопросов в отношении преобладающих экономических моделей. Как я постараюсь показать, чтобы выйти из климатического тупика, необходимо скорректировать международное торговое право, которое позволяет транспортировать опасные, загрязняющие атмосферу вещества на большие расстояния. Нащупывая возможные стратегии, которые облегчили бы преодоление препятствий, встающих на пути защитников окружающей среды, я подчеркиваю значимость политики природы и отмечаю крайне интересные тенденции, ведущие к экологизации гуманитарных наук.
В следующей главе я обращаюсь к еще одной важной для моей работы теме риторическим стратегиям, применяемым при распространении ложной информации, которая призвана вызвать скептическое отношение к проблеме глобального потепления. Благодаря исследователям, изучающим связи между наукой, техникой и обществом, мы понимаем, чем объяснялся успех медийных кампаний, направленных на отрицание антропогенных факторов как причины изменения климата, а именно этот успех, несомненно, предопределил апатию эпохи антропоцена. В седьмой главе поднимается также вопрос о том, как не допустить подрыв авторитета науки (в том числе климатологии) под воздействием порочной практики «торговли сомнениями» и в условиях, когда в интересах промышленности людей убеждают в неоднозначности подобных утверждений.
Восьмая глава посвящена экстренным мерам эпохи антропоцена, прежде всего планам геоинженерии и шокирующему проекту модификации человеческого организма в ответ на риск климатических изменений. Я обозначу технологии и решения в области климатической инженерии, которые сегодня считаются наиболее перспективными и реалистичными. Кроме того, я коснусь поучительной истории прежних планов воздействия на погоду, когда-то тоже заявленных как экстренные меры, принимать которые следует только в исключительно опасных обстоятельствах. Не останутся без внимания и уже проводившиеся эксперименты по удобрению океанских вод железом и распылению серы в стратосфере эксперименты, противоречащие соглашениям ООН по охране природы.
В девятой главе я рассматриваю риторику контроля, наименьшего вреда и надежного аварийного плана, к которой прибегают сторонники как климатической, так и генной инженерии. В рамках подробного критического анализа обоих проектов я стараюсь выявить их общие черты и отличия. Указывая, какие риторические ловушки нас могут подстерегать, я остановлюсь на возможных сценариях адекватной реакции на риск климатических изменений. Отдельного упоминания заслуживают и не менее опасные философские позиции, такие как унаследованный от эпохи Просвещения сциентизм и технологический императив56, оправдывающие геоинженерию.
В заключении я систематизирую выводы своего исследования. Они касаются в первую очередь уникального дискурсивного и философского потенциала самой идеи антропоцена и захватывающей дискуссии на эту тему, толчком к которой послужило высказанное Крутценом и Стормером предположение. Я последовательно рассматриваю основные причины, в силу которых разговор об антропоцене может стать одной из важнейших дискуссий нашего столетия. Кроме того, речь здесь пойдет об истоках характерной для антропоцена апатии и главных аксиологических дилеммах этой эпохи.