Еретик. Значит, молва не лгала и об этом.
Так говорил Хелирий, об этом писал Великий наставник. Фастред считал себя слишком простым человеком, чтобы выносить суждения о людях, которых не знал лично.
От размышлений его отвлек гимн, возвестив о начале службы. Фастред по привычке присоединился к пению, выводя рулады на безукоризненном антике, но быстро спохватился и запел тише, не желая привлекать к себе лишнего внимания.
Когда под сенью высоких сводов храма стихло последнее эхо песни, говорить вышел сам Грегор Волдхард. Чеканя шаг и восхищая собравшихся образцовой выправкой, он поднялся на высокую кафедру, осмотрелся с пару мгновений по сторонам и прогремел:
Братья и сестры!
Не «дети», как обращались к народу наставники, а «братья и сестры» так приветствовали друг друга равные по положению будь то монахи или сервы из одной деревни. Фастред прищурился, пытаясь лучше разглядеть герцога.
Волдхард держался уверенно и говорил ровно, но отчего-то это вселяло лишь тревогу. За ледяным спокойствием в глазах герцога Фастред уловил ярость, готовую обрушиться на любую помеху, вознамерься та встать на его пути. Что бы ни решил в этот день лорд Грегор, решение это было окончательным.
Возможно, опасения Хелирия вовсе не были беспочвенными.
Крепкому миру между Хайлигландом и империей пришел конец, сказал, точно рубанул топором, герцог. Рядом с Фастредом кто-то тихо ахнул. Великий наставник и весь Эклузум отвернулись от наших земель и отлучили меня от церкви. В их глазах я больше не являюсь правителем. Они решили, что я не достоин ни любви Хранителя, ни любви народа.
Да как же ж такое возможно? прошамкал стоявший рядом с Фастредом старик. Волдхарды правили Хайлигландом с самого его основания
И я считаю, что мой народ должен знать, почему Эклузум принял такое решение, продолжил герцог, глядя куда-то вдаль. Я нарушил клятву, он обратил взор к статуе Ириталь Урданан белый мрамор на фоне горелых стен и битых витражей смотрелся жутковато. Все вы помните леди Ириталь. Эту женщину здесь любили не меньше, чем мою сестру Рейнхильду.
Столпившиеся вокруг Фастреда люди закивали.
Храни Гилленай ее душу!
Герцог поднял руку и знаком попросил тишины.
Леди Ириталь была обещана в жены следующему императору, и я обязался защищать ее честь в своих землях. Однако я нарушил клятву, ибо полюбил эту женщину. А она полюбила меня, Волдхард сделал короткую паузу. Эклузум нам этого не простил. Все вы знаете, что случилось в стенах этого храма.
По вытянутому залу прошел тихий ропот. Фастред огляделся по сторонам. К его удивлению, подданных, казалось, не взволновал факт нарушения клятвы они лишь напряженно слушали рассказ герцога. Таков был народ Хайлигланда скорые выводы делать не любил, обстоятельно взвешивал каждое слово и лишь затем принимал решение.
Лорд Грегор тем временем снял с шеи подвеску в виде серебряного диска и вытянул руку перед собой так, чтобы этот жест видел каждый.
Я раскаиваюсь за содеянное и приму наказание, подобающее тяжести моего проступка. Пройду босиком в рубище от Эллисдора до Ульцфельда, если на то будет воля Хранителя. Раздам все имущество беднякам и больным, коих в наших землях в избытке. Но держать ответ за содеянное я буду только перед своими подданными, а не перед кучкой столичных церковников. Только вы, знающие своего правителя, можете меня судить!
Передние ряды, занятые аристократией и церковниками, молчали. Однако простолюдины одобрительно загудели. Привалившийся к колонне рядом с Фастредом старик в коричневом шапероне энергично закивал.
Неужто лорд башковитый попался? прокряхтел он. Видит бог, в отца пошел. Правильно. Неча этим сыроедам зариться на нашенское.
Монах рассеянно кивнул, выражая согласие.
Я не деспот и не тиран! Не по моей прихоти Криасморский союз трещит по швам! Не мои грехи низвергли Эклузум в пучину порока и стяжательства! герцог снова надел медальон и махнул рукой барону тот посторонился, пропуская совсем молодую девушку с косами пшеничного цвета. Фастреду она показалась смутно знакомой. Недавно ко мне пришла жительница деревни Гайльбро, что находится на юге, близ монастыря Гнатия Смиренного. Она просила моей помощи, рассказала об ужасах и несправедливости, творящихся на моей земле, о которых я и понятия не имел. Я хочу, чтобы вы сами выслушали ее, Грегор поманил к себе девушку. Эльга, прошу, расскажи этим людям все, что поведала мне.
Когда она поднялась на кафедру и встала подле герцога, Фастред ее вспомнил. Девчонка действительно жила в Гайльбро и была дочерью старосты. Монах помнил, что она много раз приходила в монастырь ругаться с настоятелем неслыханная дерзость. Фастред на этих встречах не присутствовал и не знал, с чем был связан конфликт. Сам он в Гайльбро выбирался редко, но его собратья в деревню наведывались довольно часто. Несколько раз, как монах внезапно припомнил, туда отправляли целые отряды. Однако настоятель перед Фастредом не отчитывался, а вернувшиеся подробностями не делились.
Впрочем, когда Эльга начала рассказ, он все понял.
Суровую правду принять было нелегко та обрушилась на него, словно обух. В голове грохотали угрозы, которыми настоятель Хелирий, со слов девчушки, буквально засыпал жителей деревни. Дочь старосты лгать не стала бы ее слова можно было легко проверить. И Фастред не сомневался, что на этот раз правда оказалась на стороне жителей Гайльбро.
Впервые за годы, прошедшие со времен последнего похода на Спорные земли, он ощутил ярость. Поздно заметил, как сжал до побелевших костяшек рукоять своего меча, и торопливо одернул руку от пояса. Сердиться Фастред мог лишь на самого себя: столько лет прожить в обители и не замечать таких вещей! Впрочем, он не сомневался, что во многие дела Хелирий не посвящал его намеренно опасно распускать язык перед известным правдорубом.
Стоявший рядом старик поправил грязный шаперон и укоризненно покачал головой:
И ведь монахи Монахи! Не разбойники или еще какие гацонские головорезы, а люди, что должны хлопотать за нас перед самим Хранителем! Кто же тогда будет их грехи отмаливать?
Фастред признал, что уже и сам не знал ответа на этот вопрос.
Закончив рассказ, девушка торопливо спустилась с кафедры и спряталась за спиной эрцканцлера. Герцог расставил руки по краям кафедры и подался вперед, внимательно заглядывая в глаза каждому, с кем встречался взглядом.
Теперь вы понимаете, что творится, добрые люди Хайлигланда! Как доверять монахам, которые думают лишь о преумножении собственного богатства, а не о боге? И эти змеи в обличии праведников подчиняются не мне, не императору, а Эклузуму! Прохвосту Ладарию, который ест с золотых тарелок, пьет дорогое вино и творит бог знает какое еще непотребство, пока мы здесь проливаем пот и кровь за союз! Пока ваши мужья и сыновья гибнут от рук рундских варваров!
Наконец-то зал по-настоящему зароптал. Возмущенные реплики все чаще долетали до ушей Фастреда. Монах плотнее запахнул плащ, опасаясь, что его раскроют.
Если бы только это! проревел Волдхард. Великий наставник предложил мне сделку. Сулил прощение в обмен на жизнь смиренного праведника, герцог показал на еретика Аристида. Человека, спасшего жизнь леди Ириталь. Монаха, применявшего все свои знания во спасение людей. Ученого, задававшего слишком много вопросов Эклузуму, и за это приговоренного к смерти. Но за что же именно? За то, что не замарал себя грехом стяжательства? За то, что думал о людях?
Что он сделал, ваша светлость? выкрикнул кто-то из толпы.