«Незабываемые приключения»? Всего лишь одно желание? Груда копченых морских пиявок! Никогда ни одно приключение Эльки еще не заканчивалось без жертв!
Что ж, с жертвой в этот раз определились быстро.
Кучка живодеров, понятия не имеющих об этике обращения с домашними животными (интересно, драконы это крупный рогатый скот или экзотика?), убедила его в этом: быстро, надежно, бесплатно.
Крючья, воткнутые в самые нежные места его крупного тела, какие-то инквизиторские орудия пыток, да еще этот жуткий дым. Дракона сильно тошнило, кружилась голова. А вдруг у него аллергия?
Погоди же, сестрица! Если он только вернется
Было страшно и даже нисколько не стыдно за это. О чем так кричат его пленители? Пытаются делить его тушку? Окорочка по-драконьи, грудинка и шея?
Себя было жалко ужасно. Он еще так молод! Ничего не успел ни выучиться, ни влюбиться по-настоящему, ни женщину толком познать! Весь его интимный опыт был очень скуден. Пару раз целовался, многократно подглядывал за подружками Эльки, потом еще Сигма первая и единственная его «любовница». Зловредная девка с плоской грудью и острыми коленками, о нем она даже плакать не будет. И всё.
Неприятные людишки вокруг снова загалдели. Фу, какой некрасивый язык, будто тявканье бешеных лис!
С неимоверным трудом напрягая память, Даня вспомнил простейшее заклинание иных лингвистов. Надо же знать, блюда какой кухни украсит его хладный труп. И тут же прямо напротив чувствительной слуховой перепонки дракона толстый грязный мужик проорал:
Мы его не дотащим до города! Больно дохл и грязен! Ветер, если эта тварь сдохнет, кто будет платить королевский штраф за дракона?
Вот сам и заплатишь! раздалось писклявое со спины. Нечего было его держать в поле всю ночь. Ты просто струсил, беременный суслик.
Дракон вздохнул очень тяжко и приоткрыл один глаз.
Он живой!
Это ненадолго. Нам пять дней до ближайшей деревни. А кормежку дракону ты всю распродал еще по дороге сюда.
Словно в отместку живот Дани заурчал весьма громко и выразительно. Он вдруг понял, что умирать от голода не готов совершенно. Нет в этом никакой романтики. Открыл второй глаз и осмотрелся.
Впереди стояла огромная телега, запряженная четверкой лошадок: настолько худых, что их голодная смерть могла наступить даже раньше драконьей. Пол телеги засыпан был грязной соломой.
Возможности сбежать не было никакой: со всех сторон в его бедное тело были воткнуты копья, упертые в землю. Этакий частокол. На шею гордому (еще совсем недавно) потомку древнего рода Лефлогов был надет странный ошейник. Судя по весьма неприятным ощущениям блокиратор магических действий. Его персональная клетка.
К ошейнику вела внушительного вида цепь, за которую Даню тянули сразу несколько подозрительных типов.
Нет чтобы просто сказать, куда ему нужно идти, он, возможно, и согласился бы с ними без лишних споров. Потому что хотелось жить и, желательно, без боли и мучений.
Лапы не слушались, его ощутимо покачивало. Ни один идиот не додумался телегу застопорить, и при каждой попытке в нее погрузиться она отъезжала издевательски медленно. Битый час эти кретины мучались с элементарной задачей погрузкой скотинки в тележку. Придурки, олигофрены в стадии критической дебильности. Ох что бы он с ними сделал, не будь сам такими идиотом!
Когда цензурная лексика в словарном запасе молодого дракона закончилась, он громко и убедительно рыкнул, заставив невзрачных лошадок попадать, как от выстрелов. Толкнул мордой телегу, упирая ее в тощие их зады, и с трудом вполз туда сам.
Все, на этом его добрая воля закончилась. Дальше без него.
Прошептав мысленно сам себе усыпляющее заклинание, отключился. Не поест, так поспит, и пусть все горит в этом мире.
Все эти дни он заставлял себя спать. Его не кормили, напоили лишь дважды. Устраиваясь на ночевку, выводили к лесу, привязывая цепь к дереву.
Иди гадь! шипел его поводырь.
Он шел и гадил пока было чем. Потом снова падал и спал.
И хотя Даня никогда не был избалованным мальчиком клан Оркиных, где он родился и рос, был династией военных моряков к такому жизнь его не готовила. В детстве он часто «работал» с мамой военно-полевым хирургом. Летал с ней вертолетами, ел кашу с тушенкой из стальных мисок и спал в спальниках.
Сейчас же был даже не экстрим. Были пытки, причем унизительные. А он, между прочим, самый настоящий дракон, и для их древней расы нет ничего мучительнее унижения.
Утром пятого дня его разбудил удар палкой. Не то чтобы больно спасала рептилья шкурка, но вполне неприятно. Пришлось открыть один глаз. На большее пусть не рассчитывают.
Вылазь. Фу как же он воняет! Ветер, он там не сдох часом?
Пусть только попробует. Мне его еще надо продать.
Ага, за приплату возьмут. Собакам скормить разве что. Откуда такой только взялся? Белый, как рыба вареная. Гадость.
Дракон выслушал диалог своих мучителей и закрыл глаз. Дохлый и дохлый, пусть сами и тащат.
После часа сражений, в ходе которого словарный запас Дена пополнился всеми возможными грязными ругательствами этого мира, телегу под ним разобрали.
Он так и лежал, как заправский енот прикинувшись мертвым. Философски думал о судьбах драконов и превратностях жизни, о бесславной гибели единственного наследника великого рода Эх. Прощай его жизнь, обещавшая быть бесконечной. Не было в ней ратных сраже
Ощутимый пинок прямо в нежное рыльце дракона заставил его открыть сразу оба глаза. Отвлекаться от страданий дракон не планировал.
Эй ты, дохлятина! Я знаю, ты слышишь. Если тебя тут не купит ни один идиот, то я самолично вот этот крючочек воткну тебе в нос и дальше поедешь прицепом. Ты понял? Нам уже все равно совершенно дохлого тебя привезти или как. Так что глазки открой и смотри очень жалостно.
«Крючочек» в руке у мучителя выглядел весьма внушительно. Не то чтобы Даня еще был способен бояться Просто не любил лишней боли.
Глаза он открыл.
А дальше была череда унижений.
Селяне смеялись, тыкали в него палками, залезали под хвост. По чувствительной коже под мышками ползали мухи, в глаза лезли мошки.
И чертов ошейник давил уже прямо на мозг. Древняя кровь противилась, сила искала выход. И не находила. Сегодняшний день должен был стать датой его преждевременной кончины. Как просто
2. Покупка
Дарьяна держала в руке обрывок пеньковой веревки и кусала губы. Что теперь делать со своим внезапным приобретением, она не знала.
Драконы ведь хищники. Чем она эту тварь кормить будет? Вот дура-то, о самом важном не подумала! А еще гордилась своей деловой хваткой.
А на деле оказалось, что Дара обычная жалостливая баба, которая сирым и убогим помогает.
На глазки голубые купилась. А еще он вздохнул, этот гад подыхающий, жалостно так и носом в подол ей уткнулся. Надо было бы пнуть его рыло коленкой, глядишь окочурился бы прямо там же. Так нет пожалела, как будто котенок то был, а не грязная туша драконья. Чертов змей!
Нет, конечно, если выковырять камушки из ошейника да даже и не выковыривать просто снять эту красивую штучку и будет у нее пояс красоты неведомой, в таком хоть на праздник, хоть под венец иди. И стоит тот пояс этих несчастных пятнадцати серебрушек, тут даже она не сомневалась. Хотя и торговец далеко не дурак, но ладно ему от падали избавиться нужно. Потому что недодракон этот как пить дать помирал.
Худющий настолько, что ребра видны, чешуя слоится, глаза слезятся, лапы заплетаются. Вот и как его до дому дотащить?
Ничего, успокоила дракона Дарьяна. Сдохнешь так сдохнешь. Я с тебя шкуру сниму, продам бабке Авдотье на зелья всякие. И зубы на ожерелья пущу, шутка ли драконьи клыки. А голову а голову засушу и продам трактирщику. Он ее над стойкой повесит. Красиво будет.