Я подожду здесь, сказала она, направляясь к краю длинного коридора.
Девица за стойкой пожала плечами и, сгорбившись, начала рыться в недрах своего стола. Наконец вытащила компактное зеркальце и принялась выдавливать внушительных размеров белый угорь на подбородке. Промокнув гной скомканной салфеткой из фастфуда, она нанесла на губы и растерла каплю розового блеска и вернулась к рекламному ролику. Сьюзен сосредоточила свое внимание на картине с лилиями над диваном, определенно продукте массового производства. «Если придется выбирать, умереть ли в одиночестве или оказаться в таком месте, я выберу смерть».
Здравствуйте? Вы со мной? Женщина, стоящая не более чем в трех футах от Сьюзен, помахала рукой.
Сьюзен вздрогнула.
О, здравствуйте. Вы, должно быть Фамилия вылетела из головы.
Я уж думала, что потеряла вас. Женщина тепло улыбнулась. Она была средних лет, с темными пышными волосами, поседевшими на висках.
В ней было что-то материнское, ее фигура относилась к тому типу, который тактичные люди иногда описывают как «приятно округлая». Она протянула Сьюзен руку для рукопожатия.
Я медсестра Хогуин. Некоторые наши постояльцы называют меня сестрой Грейси. Как вам больше нравится.
Извините, я, должно быть, отключилась на секунду, сказала Сьюзен, подумав: «Будь у нее оружие, я была бы мертва, прежде чем поняла, что меня убили».
Она сглотнула, во рту пересохло «И моей последней едой была бы эта дерьмовая булочка».
Такое уж это место. Как правило, именно так на людей и влияет, прощебетала женщина с наигранным весельем, подняв брови.
«Я знаю, что это ужасное место, и ты знаешь, что это ужасное место, но давай оставим это между нами, ладно?»
Должно быть, из-за освещения.
Чем могу вам помочь?
Сьюзен еще раз показала жетон и объяснила, что пришла поговорить с Мэри Никол.
Сестра Грейси скрестила руки на груди в защитном жесте.
С Мэри? А в чем дело?
Боюсь, не могу вам сказать, извинилась Сьюзен, надеясь, что ей не придется менять тон. Ей не нравилось, когда люди вынуждали ее к этому.
Да, наверное, не можете.
Как долго вы здесь работаете? спросила Сьюзен, пока они шли по коридору.
О, почти двадцать лет. Примерно столько же, сколько находится здесь Мэри. Приятная дама.
Они остановились в комнате для занятий, и медсестра строгим шепотом отдала какое-то короткое указание бездельничающей подчиненной. Несколько обитателей заведения бродили по комнате, едва волоча ноги, но большинство сидели в потрепанных шезлонгах; обвисшая плоть собиралась вокруг них, как ореол, комковатая овсянка в человеческой плоти. Как и в приемной, центральное место занимал телевизор, внушительный бог «Сони», взиравший на своих верных последователей. На экране шло кулинарное шоу; включенный на максимум звук напоминал гул реактивного двигателя. Мужчины жадно облизывали губы, в то время как женщины, большинство в домашних халатах, без особого энтузиазма ворковали над рецептом креветок, приготовить которых они не собирались и не могли собираться. В углу комнаты два типа сидели за дешевой шахматной доской, купить которую можно в магазине «1000 мелочей» примерно за девяносто девять центов. Сама игра ни одного, ни другого, похоже, не интересовала, так как их взгляды были прикованы к пышногрудой поварихе, склонившейся над раковиной, чтобы слить воду с приготовленной пасты «волосы ангела». Шоу прервалось на рекламу, и мужчины снова обратились к доске. Сьюзен заметила, что шахматный набор неполный, и недостающие фигуры заменены монетами.
Эти грязные гроши произвели на нее самое гнетущее впечатление: двум старикам, общий возраст которых явно превышал 160 лет, было отказано даже в такой ерунде, как полноценный шахматный набор, пусть и дешевый.
В груди как будто лопнул пузырь боли, покрывая внутренности отвратительным осадком отвращения. «Как вы можете терпеть такое? едва не выпалила она. День за днем?»
Вместо этого Сьюзен спросила:
Вы хорошо знаете Мэри?
Конечно, она одна из наших самых давних постояльцев. Единственный, кто пробыл здесь дольше, это Джек, и ему сто один год. Деменция, сказала медсестра Грейси, когда они продолжили свой путь по коридору. К этому привыкаешь, добавила она чопорно, словно в ответ на невысказанное неодобрение Сьюзен. Есть заведения намного хуже этого, поверьте мне. Там такое случается, что волосы встают дыбом небрежение, воровство, жестокое обращение Но я здесь присматриваю за своим персоналом, слежу, чтобы все было честно. Мне хочется думать, что благодаря мне старики тут живут лучше. Некоторых из них просто бросают, как собак в приюте, и я говорю об их собственных семьях.
Как насчет Мэри? У нее бывает много посетителей? Сьюзен хотела было вытащить блокнот и уже потянулась за ним, но в последний момент передумала. Лучше держаться дружелюбно, неофициально. Люди, как правило, замолкают, как только видят, что каждое произнесенное ими слово фиксируется. Или же, наоборот, чувствуют потребность расцветить и приукрасить свою историю.
Сестра Грейси покачала головой.
У нее не так уж много родственников. Никчемный сын ни разу не удосужился ее навестить это точно. В смысле, до того, как он попал в тюрьму Грейси покраснела. Пожалуйста, никому не говорите, что я это сказала. Не люблю поощрять скандалы.
Сьюзен всплеснула руками и покачала головой.
А как потом?
Сестра непонимающе посмотрела на Сьюзен:
Потом?
Джеральд заходил после того, как вышел из тюрьмы?
Сестра Грейси нахмурилась.
Я даже не знала, что он вышел. И не думаю, что Мэри знает.
Сьюзен поверила ей. Шок трудно сыграть, и, кроме того, у сестры Грейси не было бы причин лгать.
Его только что освободили. Чуть больше недели назад. Условно-досрочно.
Должно быть, намного раньше, чем ему полагалось Мэри говорила, что осталось еще лет семь или восемь. Цвет лица сестры Грейси немного поблек, уголки губ поползли вниз похоже, одно упоминание имени Джеральда Никола вызывало у людей отвращение. Как если бы кто-то испортил воздух в переполненном лифте.
Она, э-э, в здравом уме? деликатно спросила Сьюзен, избегая более жесткой формулировки Эда.
Мэри? Да она соображает получше многих из нас. Физически она в плохом состоянии. Бедняжка едва может двигаться. Но она сильная, никогда не жалуется. В голосе сестры Грейси звучало восхищение.
Они свернули в другой коридор, более длинный и совершенно пустой, с одинаково неприметными дверьми до самого конца.
Жилые помещения, сказала сестра, и Сьюзен невольно вспомнила классическую сцену из фильма ужасов, где несчастная жертва убегает от монстра, но никуда не попадает коридор тянется и тянется перед ним или перед ней, как ириска
Вот мы и пришли. К удивлению Сьюзен, сестра Грейси постучала костяшками пальцев в закрытую дверь и сразу же вошла. Они вполне могли бы застать бедную женщину не совсем одетой, и после такого предупреждения та не успела бы завершить туалет. Эта деталь, как и неполный набор шахмат, лишь подтвердила, что приватность и личное достоинство не считаются в «Изумрудных лужайках» чем-то заслуживающим уважения. Наверное, здесь полагали, что люди за семьдесят уже никогда не бывают голыми.
Мэри сидела на диване и, к счастью, была одета, хотя и напоминала скелет, завернутый в шерстяное одеяло. Она ничем не занималась, только смотрела в пространство; корзинка с пряжей и вязальными спицами валялась слева от нее. Сестра Грейси объяснила, что у офицера Марлан есть к ней несколько вопросов, и на изможденном лице Мэри появилась спокойная улыбка, как будто она ожидала их.
Едва сестра вышла за дверь, как Мэри повернулась к Сьюзен: